Собирание русских земель Москвой

Литовские влияния, литовские отношения нависли над западными областями Великороссии. Великорусское великое княжество, бессильное их преодолеть и отбросить от пределов того слишком неопределившегося мира «всея Руси», центром которого считало себя, идет по пути сближения с западнорусскими элементами Литовско-русского государства, родственными Восточной Руси в национальности, культуре и вероисповедании, поддерживает по мере сил и возможности их недовольство литовским засильем, их борьбу против владычества языческой, а затем католической Литвы. Первые шаги Витовта, который опирался преимущественно на коренную Литву, но искал сближения с русскими и православными элементами Литовско-русского государства, принял даже православие, когда получил южно-русский надел, вводили его в круг отношений, которые создавали готовую почву для сближения с Москвой. В 1391 году Витовт-Александр, сохранивший это православное крестное имя и после того, как признал себя сыном Западной церкви, стал тестем великого князя Василия. Следующий год поставил его во главе Литовского великого княжества на условиях Островского договора. По существу, это круто меняло все положение. Витовт в ближайшие годы действует в полном согласии с Ягайло, ступает на пути русской политики Ольгерда и Ягайло281. В полном согласии с Ягайло и формально его именем проводит Витовт упразднение самостоятельных княжений по русским областям282. В эти годы политика Витовта не противостоит сколько-нибудь открыто и определенно началам Кревской унии. Тем знаменательнее та широкая восточная политика, какую он пробует развернуть в духе Ольгерда, и то положение, какое он сумел занять на русском востоке в 90-х годах XIV века.

Князь литовский, правитель Литвы под рукою «польского короля, великого князя литовского и вотчина Руси» Ягайло, Витовт развивает энергичную деятельность по расширению своего влияния и прямого властвования над русскими областями не только без противодействия, но при прямой поддержке Москвы и Твери. Ближайшая цель его – подчинение Смоленска и Великого Новгорода. В 1395 году, в то время как Восточная Русь переживала опасность нападения на ее пределы грозного Тимура, Витовт использовал смуту среди смоленских князей, чтобы вызвать их в свой лагерь на третейский суд, а тут их захватить и заменить своими наместниками. Князь Юрий Святославич избежал пленения, нашел поддержку у тестя, рязанского великого князя Олега, но Москва поддержала Витовта. Весной того же года, как свершилось «первое взятие Смоленску от Витовта», в. к. Василий Дмитриевич и митр. Киприан приезжали к нему в Смоленск, а летом и осенью в. к. Василий останавливает попытку Олега Рязанского поднять заново борьбу против Витовта, но не препятствует литовскому князю громить Рязанскую землю, а после его рязанского похода чествует тестя на Коломне283.

Такое сближение великих князей литовского и великорусского ставило в трудное положение Великий Новгород. «Розмирье» с в. к. Василием не было исчерпано событиями предыдущих лет, хотя формально закончилось в 1393 году уступкой со стороны Новгорода; новгородцы послали к в. к. Василию послов «с челобитьем о старине», смирились и перед митрополитом, допустили сбор черного бора по своим волостям и взыскание иных княжеских пошлин. Тогда же взяли новгородцы мир по старине и с Витовтом284. Но положение, занятое Великим Новгородом, делало прочный мир невозможным. Новгородская независимость от великокняжеской власти значительно возросла за время полной заброшенности задач северо-западной великорусской политики со стороны этой власти. Господин Великий Новгород получил возможность, даже поставлен в необходимость вполне независимо определять свои отношения к соседям, вести войны и заключать договоры, полагаясь только на самого себя285. Это годы наиболее полного новгородского народоправства. И новгородцы, признавая по-прежнему княжескую власть необходимой, главным образом, для ратного дела, все чаще повторяют опыты с заменой этой высшей власти ее суррогатом – деятельностью пришлых князей, которых «кормили новгородским хлебом» на своих пригородах286. Отчуждение от великорусского великого княжения достигло высшей меры, и вторая половина 90-х годов принесла Новгороду небывалые испытания.