Собирание русских земель Москвой

В Москве с трудом отступались от назревшего представления о национальной русской митрополии. Это сказалось в известном эпизоде о поминании императорского имени на митрополичьем богослужении и о почитании патриаршей власти на Руси. В 1393 году патр. Антоний обратился к в. к. Василию Дмитриевичу с укором и наставлениями по поводу его действий, о которых донес ему Дмитрий Афинянин, прибывший в Константинополь по делам Русской церкви апокрисиарием митр. Киприана и великого князя Василия. Патриарх укоряет великого князя за то, что он не воздает представителям патриаршей власти того уважительного отношения и той чести имени патриарха, какое было в обычае при прежних великих князьях, и не позволяет митрополиту поминать в диптихах «божественное имя царя». Патр. Антоний грозит великому князю гневом Божиим, если он не будет «чтить патриарха, как самого Христа, и оказывать уважение его словам, грамотам, извещениям и людям, которых он посылает». Русь не должна обособляться в самодовлеющую, национальную церковную и политическую единицу, а сознавать себя частью вселенской церкви и вселенского царства. Нельзя великому князю говорить: «Церковь мы имеем, но царя не имеем и знать не хотим». Цари византийские – организаторы церкви, они своими законами подтвердили церковные каноны о правых догматах и благоустройстве христианской жизни; царь – великий владыка и правитель вселенной, не то что другие поместные правители и князья; «невозможно христианам иметь церковь, а царя не иметь, ибо царство и церковь находятся в тесном единстве и общности и невозможно отделять их одно от другой»360. Как часть великого целого – христианского Востока, возглавляемого византийским императором – «царем и самодержцем Ромеев, то есть всех христиан», и «вселенским» патриархом, Русь имеет в составе своего политического устроения рядом с великокняжеской властью также церковную власть митрополита всея Руси, у которой свои задачи и свои приемы действия. Эта самостоятельность церковно-политической деятельности митр. Киприана сказалась в том, что его отношения к политическим силам Северной и Западной Руси далеко не всегда согласованы с великокняжескими, а с другой стороны, его влияние надо признать одним из факторов тех колебаний, той видимой неустойчивости, какая отличает политику в. к. Василия Дмитриевича.

В суздальских делах и в новгородских отношениях интересы митрополии и великокняжеской власти не стояли в противоречии, и обе власти выступают согласно, хотя по отношению к Великому Новгороду только в начале, а затем митрополит и тут ведет свою линию, не подчиненную планам великокняжеской политики.

На суздальской архиепископии Дионисия сменил Евфорсин, поставленный в Константинополе, надо полагать, Пименом одновременно с Федором ростовским; по примеру Дионисия и он заручился патриаршей грамотой на принадлежность Нижнего Новгорода и Городца к суздальской епархии361. Но митр. Киприан и в. к. Василий Дмитриевич подняли возражения против этого, утверждая, что Дионисий управлял спорными городами только «на правах экзарха», и патриаршим послам было поручено расследовать дело на месте; исход дела – неизвестен, но позднее (при митр. Ионе) Нижний и Городец под прямой властью митрополита. Участие великого князя в этом споре митрополита с суздальским архиепископом связано, конечно, с приобретением ханского ярлыка на Нижний и началом утверждения тут великокняжеской власти362.