Собиратель сердец

— Простите меня, отец. Я умоляю.

— Как тебя зовут? — спросил после паузы Спящий принц.

— Я… не помню.

— Меня зовут Аурек. Кронпринц Таллита, наследник Золотого трона. Ты — мой сын. Я назову тебя Аурин.

— Аурин, — повторил Вестник.

— Подойди ко мне, Аурин.

Страх снова вспыхнул в нем, но Вестник — теперь Аурин — встал и подошел к отцу. Он обошел тело Димии, отказываясь смотреть на нее.

— Сядь, сын мой, — Спящий принц подвинулся в сторону совсем не в стиле принца, чтобы Вестник мог сесть рядом с ним на постамент. — На старом таллитском «аур» означает золото, «рек» означает король. Мое имя означает «золотой правитель». Мою сестру звали Аурелия: «аур» — золото, «рель» — королева, а «ия» добавили, ведь она женщина. Все женские имена в старом таллитском оканчиваются на «ия» или «а». Разве не интересно?

Вестник подумал о Димии, о том, что могло означать «дим».

— Ты Аурин. «Аур» — золото, ведь ты моей крови.

— А «рин»? — спросил Вестник. — Что это означает?

Спящий принц улыбнулся, зубы были кровавыми.

— «Рин» означает «жертва», — усмехнулся он. А потом его ладонь прижалась к груди Вестника, и он понял, что произойдет дальше.

* * *

Спящий принц встал с постамента и шагнул на кости девушек, раздробив останки Самии, Элиссы и остальных, превращая их в пыль. Тела Димии и его сына лежали вместе, сжавшись, словно спали, если не смотреть на дыры в их груди и крови, что черной лужей растекалась под ними. Спящий принц потянулся, его спина хрустнула. Звук был хлыстом в тишине ночи. А потом он посмотрел на восток. В сердце девушки он ощутил вкус испорченного королевства. Он был заинтригован.

Он мог с этим поработать.

Безрукий Малли

Давным-давно, в стране золота и красоты родился мальчик у красивой женщины и богатого мужчины. Его родители назвали его Малгрин Грей.

Маленький Малгрин Грей унаследовал красоту матери, когда он был ребенком, жители его деревни часто останавливались и умилялись. С золотистой кожей, волосами цвета воронова крыла и глазами, которые можно было описать только как лазурные, он был таким ребенком, какого хотела его мать, идеальной парой для нее, ее двойником почти во всем.

Словно этого было мало, Малгрину светило унаследовать состояние отца, которое даже среди богачей считалось значительным. Если бы он захотел, он мог бы никогда не работать, он мог заработать за месяц больше, не трогая деньги, чем большинство его сверстников за год.

Порой жизнь была такой нечестной.

Малгрин вырос в большом доме, в деревне в десяти милях от столицы королевства, стены были бархатными, свечи были из настоящего пчелиного воска. Мясо на сияющем дубовом столе подавалось пять ужинов в неделю, в пятницу была свежая рыба. Завтрак всегда был из нежных свежих булочек, свежего сыра и мяса, мисок со скумбрией в томатном соусе, кусочков шоколада и яиц со сметаной. У него была своя лошадь, своя собака, свои белые кролики, даже одно время свой длиннохвостый попугай. У него были свои комнаты, свое пианино, свой маленький сад с его личным ручейком, где он ловил своих тритонов и лягушек. Каждое его желание было исполнено, он ни в чем не нуждался.

Это его испортило. В прямом смысле слова, он рос и портился, стал пустым внутри как тысячелетний тис.

Сочетание красоты, богатства и потворства заставили Малгрина Грея поверить, что он мог получить все, что хотел, и даже больше — он имел право получить это. Когда он бил других детей, щипал их, воровал у них пирожные или игрушки, его родители смеялись и звали его неистовым, гордились его решимостью.

— Вот он точно знает, чего хочет и не боится это взять, — говорили они, игнорируя мрачные взгляды родителей детей, которым он навредил. — Разве он не амбициозен? — вопили они. — Он берет все, что хочет, и крепко держится за это.

Вскоре только Малгрина не звали на дни рождения его одноклассников, только он не получал открытки на зимний праздник или корзинку с урожаем. Если он приходил поиграть в выбивалу, игра тут же прекращалась; если детям нужно было разделиться на пары, они спешно цеплялись за руки друг друга, и Малгрин уже не сомневался в их чувствах к нему.

Малгрин жаловался родителям, конечно. Несмотря на его минусы, он был умным, понимал, что происходит. Он не понимал причину.

— Это зависть, сынок, — говорила ему мама, гладя его черные волосы. — Ты такой красивый и милый. Они завидуют твоей красоте, милый мой. Они знают, что они простые, боязливые малявки, они не станут лучше с возрастом. Зависть делает их жестокими. Знаю, это не смешно сейчас, но с каждым годом будет только хуже, и они станут страшными не только внутри, но и снаружи, а ты все еще будешь красивым мальчиком.

Проклиная детей из деревни, Виннфриз нежно отодвинула сына и ушла в свою комнату, ее тревога за него почти не отражалась на ее лице.

Звучало правдоподобно, но он все же спросил и у отца.