Собиратель Сухоруков

Собственно, я тоже не собираюсь идти на врага глухой ночью. Тем более, что небо еще с обеда затянули тучи, и луна себя никак не проявляла. Ломать ноги в полной темноте я не готов, равно как и полностью лишиться управления войском. Нас слишком мало осталось, чтобы подвергаться такому риску.

…До рассвета оставалось, примерно, два часа, когда я снял стражу с постов и велел тихонько будить всех воинов.

Глава 25 Давай-ка дальше сам

Следуя еще вечерним приказам, воины молча вооружались и стягивались к берегу водохранилища. Даже в этот ночной час за стеной кто-то из врагов мог наблюдать, и я решил не рисковать. Вниз спустили несколько веревок, воины по одному, тихо, без брызг спускались в холодную ночную воду, осторожно переползали через дамбу и по камням спускались на дно оврага ниже водохранилища. Всем был дан строгий приказ: молчать. Мы, конечно, находились далеко от чужих ушей, но шепот сотни-другой человек может перерасти в приличный шум.

Когда почти полсотни бойцов оказались внизу, переправились и я с генералами. Войско потихоньку накапливалась под самой дамбой, а я с тревогой прислушивался, обернувшись на запад. Огромная доля успеха зависела от фактора внезапности. Если нас зажмут в овраге — это будет конец.

Более часа ушло на то, чтобы собрались все. Я внимательно оглядел войско. Последние наши силы. Около семидесяти золотых. Четыре двадцатки черных (процентов на семьдесят состоящие из малообученных ополченцев). Четырнадцать «волонтеров»-куитлатеков. И еще почти три десятка добровольцев из «штатских» (последние мужские резервы Аграбы). Даже несколько раненых воинов (из ходячих) присоединились к ночной атаке. Об этом еще вчера вечером мне заявил Муравей. Стоит, на копьё опираясь, потому что густо забинтованная голова плохо различает, где верх, где низ — и заявляет, что пойдет с нами. Я на него наорал, велел лежать и выздоравливать, но парень твердо стоял на своем. На ногах плохо получалось, а вот на своем — тверже некуда.

— Мы сзади пойдем. Будем вязать пленных, помогать нашим раненым, — Аскуатла глянул мне не в глаза, а в самую душу, и добавил. — Мы в любом случае разделим твою участь, владыка. Либо победу, либо смерть.

Ну, что тут скажешь…

Двести человек. Без малого. Вот и всё, что у меня есть. Обученных воинов среди них хорошо, если половина наберется. А врагов? Да без понятия, сколько их там. Будем их кромсать, сколько бы ни было. Наш расчет: на внезапность и на то, что будем бить по частям.

Я слегка отошел от толпы и поднял руку в знак внимания. Затем вынул из-за пояса лоскут белой тряпки. Вечером, Ннака выдал такой каждому воину. Бойцы достали свои «портянки» и повязали ими головы. Именно так мы и будем узнавать своих ночью. Даже в кромешной темноте каньона белые повязки можно было рассмотреть. Двое золотых помогли мне повязать свой лоскут. А также присобачили щит на хитрой ременной «упряжи» к правой руке. В левой я уже держал тот самый бронзовый топорик, заменивший прежнюю боевую кирку.

Дважды глухо стукнув деревянной ручкой по ранту, я дал команду выдвигаться. Шли гуськом, в две узкие колонны: золотые — справа от жиденькой струйки ручья, все остальные — слева. Шли медленно, тщательно ощупывая ногой камни, прежде чем наступить. На полторы сотни шагов ушло, наверное, полчаса. После этого я уперся в пирамидку из камней, которую ночью сложил Сын Обезьяны.

Мы дошли до дозорных, которые следили за Аграбой. Я поднял руку, останавливая колонну золотых. Черные с ополченцами продолжали двигаться дальше. Их цель — ниже по течению ручья, у основного лагеря врагов, где располагается ставка Апачетаме.

«Досчитать медленно до двухсот — и идти в бой, — напомнил я сам себе. — Ну, что, Червячок, пошлешь нам божественной удачи?»

«Нет, ты посмотри! — хрипло хохотнуло у меня в голове. — Еще удачи?! Да я тебя под самый нос к пурепечам привел, а они до сих пор дрыхнут! Давай-ка дальше сам».

«Как скажешь», — улыбнулся я и глянул наверх.

Небо над восточными горами уже начинало слегка сереть, но было всё еще темно. Глубина оврага здесь не превышала двух метров — идеально для того, чтобы подкрасться. А вот для того, чтобы полуторарукий калека смог быстро выскочить наверх — многовато. Так можно и застрять здесь, а мне этого очень не хотелось. Я толкнул стоявшего справа золотого.

— Как дам сигнал: сначала подсадишь меня наверх, — шепнул ему едва слышно. — Только потом сам в атаку пойдешь.

— Слушаюсь, — недовольно засопел стражник.

Сто девяносто восемь… Сто девяносто девять…

— В бой! — рявкнул я громко и отрывисто.

Тут же сильная рука подперла мой зад и практически выкинула из оврага. Я лег животом, закинул ногу наверх и пружинисто вскочил, выхватывая топор из ременной петли на поясе. Часть золотых всё равно меня обгоняла. Ну, уж нет!

— Каля-баля! — закричали у полупогасших костров мичуаке свои тревожные команды.