Соблазняй меня вечно

— Шён уничтожили мой дом, мою семью. Мою планету. И поэтому мы здесь. Мы надеялись обрести мир. Мы надеялись жить среди людей, которые знают, как сражаться с таким врагом. Не смотря на это, мы прибыли, чтобы узнать, что наш враг и здесь нас обыграл, и они даже планируют прислать свою королеву.

Никакого отклика.

— Мы решили остаться и дать им отпор. Вы так же сильны, как и они. Нам пригодилась бы ваша помощь.

И снова, никакого отклика.

Черт бы их побрал, заставляют его по крохам вытягивать из них информацию.

— Вы могли бы воспользоваться нашей помощью. Разумеется, если не хотите увидеть, как уничтожают вашу планету, как ваши женщины смотрят на вас, словно на вкусную еду, перед тем, как выпотрошить вас своими зубами.

Ничего.

— Я видел их королеву. Я с ней сталкивался.

Голубоглазый сглотнул.

Это был практически неуловимый проблеск интереса. Наконец-то.

— Она пришла после того, как мужчины забрали нашу королевскую семью с их стражей. Она одна из прекраснейших женщин, что мне довелось увидеть, с властным голосом, очень похожим на твой, — он кивнул подбородком в сторону Голубоглазого. — Она держит гарем. Все они. Но они спят с каждой из своих жертв лишь один раз. После чего, тех, кто не составляет воинские ряды, выбрасывают на улицу, чтобы они сами о себе заботились, даже если болезнь уже начала их истощать.

— Как ты смог выжить? — спросил Лоснящийся. В его голосе не было слышно насмешки. Больше нет.

Приятное достижение.

— Мы не уверены. Никто из нас не был выбран королевой. Практически все мы были в той или иной степени покусаны, вынужденные бороться со своим собственным народом и близкими, но мы так и не заболели.

Голубоглазый и Лоснящийся обменялись еще одним из тех мрачных взглядов.

— Я собираюсь помочь ИУП в борьбе с ними, в обмен на свободу передвижения по этой планете.

— Честно говоря, я не думаю, что кто-то тебе поверит, — сказал Голубоглазый. Никаких колебаний. Что означало — ему не нужно было это обдумывать. Он просто знал. — Вы пришли той ночью, когда должны были появиться Шён. Вы убили несколько наших людей.

Этот чертов Марлеон.

— И, скажем прямо, это предложение может быть ловушкой, — закончил за него Лоснящийся.

Голубоглазый развел руками, изобразив жест «я-здесь-чтобы-помочь».

— Отпусти нас, и мы вероятно, вероятно, будем в состоянии убедить нашего капитана в том, что у тебя благие намерения.

Вместо того чтобы ответить, Бриан обратился к Талону: «Уведи их». Ему нужно было еще немного подумать, взвесить все «за» и «против» каждого возможного решения. Затем он добавил, уже на своем языке: «Я хочу, чтобы как минимум один воин, способный перемещать дух находился в городе всю ночь. Всем остальным — дежурить посменно. Здесь выставить часовых, в достаточном количестве на каждый выход, а остальные могут отправиться в город на поиски женщин». Как же он мог отказывать в этом своим людям, в то время как сам наслаждался обществом Элии?

— Тем, кто будет перемещать дух — разузнать все, что удастся об ИУП и Шён. Скорее всего, они ничего не услышат, но попытаться стоит.

Перемещать дух. Выталкивать разум за пределы тела, перемещаться, будучи невидимым, неслышимым и неощущаемым каким бы то ни было образом. Это и был способ, при помощи которого он так много узнал о Земле до того, как кто-либо обнаружил его присутствие.

Единственная проблема заключалась в том, что когда твое сознание покидало тело, тело оставалось полностью уязвимым. Если кто-то нападал, ты не мог себя защитить. Вообще-то, ты бы не узнал о том, что на тебя напали, пока не стало бы слишком поздно. Пока бы ты не умер.

К сожалению, не все Раканы обладали этой способностью. Бриан и Талон — могли это делать, а также пятеро других воинов.

— Считай, что это уже сделано, — сказал Талон, кивнув.

— Те, кто ищут секса, я уверен, знают, что им нужно скрывать свою кожу так хорошо, как они только могут и быть настороже.

— Разумеется, но я все равно им напомню.

— Спасибо.

Ни один из агентов не сказал ни слова, ни во время разговора Бриана с Талоном, ни тогда, когда их выводили из комнаты.

Снова оставшись в одиночестве, Бриан провел ладонью по лицу, пытаясь избавиться от своих вопросов, сомнительных чувств и даже желаний. Он хотел, чтобы Элия была здесь, хотел обсудить все это с ней. Но если он прикажет привести ее сюда, они не будут разговаривать. Она может отрицать это, но она его хотела. В конце концов, она разделась для него. Его дикое, необузданное желание к ней было очевидным фактом, как и то, что она, казалось, могла устоять перед ним без всяких проблем.

Пожалуй, ему стоило присоединиться к своим людям в Нью-Чикаго и найти себе женщину, которая бы согрела его постель. Женщину кроткую и послушную, которая бы восхищалась каждым его движением. Женщину, которая бы заполнила зияющую пустоту, усиливающуюся каждый раз, как умирал кто-то из его людей. Как только Бриан займется сексом, он сможет перейти к тому, над чем, предположительно, ему и надо было работать — разрабатывать план действий.

Но он не мог вызвать в себе даже толики энтузиазма по отношению к кому-либо, кроме Элии.