Соблазнить верную

Он встал со своего кресла и заметил, как она втянула голову в плечи, будто готовясь к обороне. Хотел было подойти ближе, но остановился. Незачем ее запугивать. Но как же надоела эта роль робкой недотроги… Вадиму страстно хотелось видеть в Анне другого персонажа, всячески отвергаемого ею.

– Анечка, я к вам обращаюсь, – дождавшись, пока она поднимет на него рассеянный взгляд, Вадим продолжил: – Мероприятие рекламное – своего рода анонс для информационного представления пьесы потенциальному зрителю. Естественно, оно не обязывает вас пребывать до занавеса. Скажите гостям "здрасьте", а когда публика перестанет акцентировать внимание на причине события, можете уйти. Вы играете главную героиню пьесы, не забывайте, пожалуйста.

– Я не могу, – вдруг взмолилась она, глядя на него с надеждой на понимание.

Вадим четко уловил эту мольбу в потускневшем взгляде, давно не радовавшим его задорными искорками.

– Если бы ты сказала «не хочу», то я смирился бы с этим! – вдруг произнес он каким-то электронным голосом. – И, возможно, это меня остановило бы… Но «не могу» – это больше самооправдание!

Поднявшись со своего места, Вадим настолько приблизился к Анне, что она ощутила его горячее дыхание у собственного виска, и казалось, что касание его губ к ее коже неизбежно… однако он не торопился выполнять приказы собственного тела.

– От вас исходит энергетика дикой неудовлетворенности… – только прошептал он. – Женской неудовлетворенности. Я советую вам решить эту проблему.

– Верность для меня не проблема, – не шелохнувшись, ответила она, пытаясь усмирить сокрушение тела под собственным сердцебиением.

– Нет? А что же?

– Признак уважения и любви к мужу, которого я недостойна.

Кульминация в сюжете их отношений медленно нарастала, готовясь к феерическому исполнению финала. Это понимали они оба. И для откровенной сцены нужно было лишь устранить оставшиеся моральные барьеры… Этим-то и занимался Вадим Яковлевич.

Да, его глаза играли самонадеянностью. Не удавалось отойти от своей идеи завоевания этого трофея хотя бы потому, что господин Ковалев не умел проигрывать. Не имел права. Ибо считал, что один проигрыш – это начало общего и вечного падения в бездну поражения, откуда выбраться не представляется возможным. Поэтому он обязывал себя довести дело до конца.

И сейчас, когда Вадим подкрепился еще и действиями мага, которому мало-мальски верил, «замораживать» этот сценарий он не собирался – оставалось двигаться только к финалу.

И сейчас об Анне он понял одну вещь: до сих пор ей удавалось владеть собой исключительно по той причине, что она постоянно находится в состоянии напряженной борьбы со своим желанием. А значит, ей нужно расслабиться, о чем и говорил Петр. Вот выпьет немного, тогда посмотрим, каково ей будет продолжать лицемерие. Ведь он, Вадим, ясно ощущал своими мужскими флюидами жар, излучаемый ее телом… и постепенно нарастающую беспомощность. Она слабела на глазах под давлением сжигающей ее страсти, приводившей тело в предобморочное состояние. Ибо болезни и недомогания, на которые она жаловалась – все это лишь повод для того, чтобы поменьше сталкиваться вместе. И Ковалев видел это именно так.

Он не переставал себе повторять: женщинам нужен секс не меньше, чем мужчинам. И опытный представитель сильного пола непременно учтет это тогда, когда поставит перед собой цель. Потому что он – хищник. А она – жертва. Но не его жертва. А жертва страсти, овладевающей всеми и всегда, и даже тогда, когда речь идет о навязывании своему телу принципов ума. Поэтому сейчас этот ум нужно попросту расслабить, увести от бдительности, чтобы он меньше думал и убеждал. Вот в этом Ковалев полностью был согласен с мнением мага-ассистента-фотографа Меликова.

Она предполагала, что все закончится плачевно для ее измученной испытаниями души и падкого на грехи тела. Бросила беглый взгляд в сторону режиссера и, поймав себя на улыбке, тут же насупилась. Да, для нее это серьезная провокация. Или, скорее, искушение.

Он излучал какие-то чарующие флюиды, притягивающие к себе женщин, будто рабынь. Большинство не могли остаться равнодушными. Гипноз? Нет! Нечто более могущественное и коварное скрывалось под видом мужественного обаяния и внутренней мягкости. Его сила излучалась из глаз, и она же ослепляла, выманивая из реальности в какой-то другой несуществующий мир, из которого возвращаться женщинам не хотелось.

Ане удавалось выдернуть свое сознание из этого наваждения и, пользуясь моментом, она старалась отвлечь себя воспоминаниями о муже. Или еще лучше – найти способ с ним связаться, что в последнее время давалось крайне тяжело. Ведь на самом деле никто не знал, что ее ситуация в семье куда серьезней.