Соблазны бытия

Он был так рад благополучному завершению родов, растянувшихся на тридцать шесть часов, что даже не спорил. Обрадованный, облегченно вздыхающий, он и не вспоминал, что хотел сына.

– Девчонки – они гораздо забавнее, – только и сказал Кейр, беря дочь на руки и целуя ее успокоившееся личико. – Посмотри на свою бабушку.

Счастье не помешало Элспет почувствовать волну раздражения. Ну почему он не сказал: «Посмотри на себя»?

* * *

Даже Венеция была не в силах помочь Адели. Нони находилась в отчаянии. Состояние матери тревожило и Лукаса, а на страдающую малышку Клио невозможно было смотреть без грусти. Адель превратилась в слезливую, отрешенную женщину, одолеваемую ужасной бессонницей. Врач прописал ей снотворное, но Адель отказывалась глотать таблетки, говоря, что от них становится тупой и еще более подавленной.

– Я совершенно не понимаю, почему он не захотел возвращаться к нам, – без конца твердила она. – Ведь я же объяснила ему: Лукас будет учиться в университете. Неужели у него есть и другие причины?

Венеция подозревала о существовании этих причин, однако все же встретилась с Джорди и попросила о помощи.

– Мне очень жаль, Венеция, но я не знаю, как и чем помочь Адели. Лукас все равно будет часто приезжать домой. Опять вылезут старые проблемы. Я совершенно уверен в этом. Честное слово, я не вижу ни малейшей возможности…

– Джорди, но неужели тебе трудно хотя бы попытаться? Адель воспрянула бы духом.

– Вряд ли ты сумеешь меня понять, – сказал он. – Наш разъезд – это улица с односторонним движением. Выбор Адели был таким. Она отказалась рассматривать другие варианты. И всем было невдомек, как больно ранил меня ее выбор. Никто этого не понял.

– Почему же? Я видела, что тебе очень тяжело. Но…

– Вот что, у меня есть встречное предложение. Пусть Адель на несколько недель переедет ко мне. Вместе с Клио. А Лукас пусть поживет самостоятельно. Он уже достаточно взрослый парень. Это был бы разумный шаг.

Предложение Джорди Адель отмела чуть ли не с ходу:

– Я так не могу. Ломать жизнь Клио и мою собственную? А как быть с няней? Клио к ней привыкла. Да и Лукаса оставить без присмотра я тоже не могу. У него на носу выпускные экзамены. Наконец, как я брошу свое ателье и работу?

– Послушай, Делл, ты же сейчас практически не работаешь, – терпеливо увещевала сестру Венеция.

– Нет, работаю. Я работаю. Уж если хочешь знать мое мнение, предложение Джорди кажется мне просто издевательским. И по Лукасу оно ударит. Это внесет разлад в жизнь нашей семьи. Я не согласна.

Венеция пересказала этот разговор Джорди. Писатель вздохнул:

– Я и не ждал, что она согласится. Знаешь, Венеция, иногда я думаю, что Адель любит вовсе не меня, а этого парня.

* * *

Нони испытывала чудовищное напряжение. Она чувствовала себя ответственной за обстановку в семье, однако не могла придумать никаких конструктивных решений. Она пробовала говорить с Лукасом, но брат заявил, что не прочь пожить в доме один. То же он сказал и матери. Адель отказывалась тревожить его подобными разговорами, особенно накануне экзаменов.

– Думаешь, это из-за меня Джорди не возвращается? – спросил у Нони Лукас. – Ничего подобного. Он просто не хочет сюда возвращаться. Джорди нравится быть свободным. Он знал, что мама не согласится жить у него. Умно он все это обставил. Но все равно этот Джорди – самовлюбленная свинья, и нашей маме без него намного лучше.

Нони не стала с ним спорить. Она и сама начинала чувствовать, что брат прав. Нони уже не восхищалась Джорди, как прежде. Слишком многое указывало на его эгоизм и полное равнодушие к страданиям Адели.

Нони часами выслушивала мать, утешала ее как могла. Иногда пыталась пробудить в Адели прежнюю страсть к работе и говорила, что без блестящей, волнующей атмосферы своей новой карьеры она бы сошла с ума.

А мир, в котором теперь вращалась Нони, действительно был волнующим и полным элегантности и блеска.

Она удивлялась, как быстро и незаметно стала «новым лицом пятидесятых». Так ее окрестил журнал «Татлер». Теперь Нони интересовались многочисленные фотографы, журналы и рекламные агентства. Сама же она работала в модельном агентстве Энн Найт, выбранного с помощью Лоры Проктор-Рейд. Владелица агентства отличалась проницательностью и умела чувствовать самые выгодные предложения, отвергая множество других.

– Разумеется, больше всего платят в рекламе, – говорила Энн Найт, умная женщина с крутым характером, сама имевшая внешность и фигуру модели. Свои бесподобные черные волосы она собирала в тугой пучок, всегда носила безупречно сшитые платья и костюмы, подчеркивающие ее длинные красивые ноги, и обожала ярко-красный блестящий лак для ногтей. – Но мы должны с величайшей осторожностью относиться к тому, что нам предлагают. Большие рекламные кампании, контракт с косметической фирмой – это великолепно. Однако твои снимки не должны мозолить глаза. Недопустимо, чтобы тебя видели везде и всюду. Я вовсе не хочу, чтобы твое лицо появлялось на рекламе чулок.

– Или нижнего белья, – подхватила Нони.