Читаем Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке полностью

Никто    Не войдет    Потому что некомуНикого и в мыслях    Не приму    ПотомуНаглухо сам    Не гордись    И не балуйсяБудут тебе    Контролеры    В автобусеТвой билет    Подозрителен    Глаз неуверенКак же тот    С рюкзачком?    Улыбается пареньЛезем на крышу…    Соскочив на ходуПролетев насквозь    Усмехаясь    ИдуНикого из прежних    Рыжее    ПлатаныОгонек автобуса    Блеснул    УлетаяМы не в чистилище парень    Но тем не менее —ниже реальности    Сена    И башня в туманеСвернули с набережной    В степь    Утонули самиКто этот дикий старик?    Встрепанный    С колючими усамиДать по затылку?    Испуганно смотрит    ТолкаюТелефонная будка    Иди пока жив    А девушка у меня такая…

НА ДОРОГЕ В РАЙ

Подмосковный поселок    Сырая сирень    И мазок сыройТак на холсте    Обозначил    Дорогу в райПрямо с Эйфелевой    Собираюсь    На нее ступить(Отрешиться    Собраться    И бросить пить)Не в Нью-Йорке    В подкорке –    В тебе голоса поютНе из дырки в заборе    Продувает    Душу твоюСтукаются!    Раскалываются!    Хоть на шоссе подбирайДаже не глядя – яблоки    Умри    На дороге в рай

ЗАТЕРЯННЫЕ

Ни на слух    Никак не замечаетсяРадоваться нам    Или печалитьсяВ темноте    Подушку ухватив    СвоюТак и жить    Семейством    На краю?Дочь    Явилась странная    Заперла все двериЕсть там люди?    Коридор по крайней мере?Хаос    Вихрь    Провалы – вместо лифтаАлыми    Точками    Вспыхивает кофтаКолким усом    И слезой    По щеке прощаюсьЯ    Как только выхожу    Весь развоплощаюсьГде я пил?    Не помню где    У друзей наверноНо не на    Садовом!    Нет!    На кольце Сатурна!Затопило    Волнами    Ужаса и мракаСиротливой    Звездочкой    Светимся однакоГде стена?    Где шкаф и кресло?    Ну и пустьЯ во сне    К жене прижался    И держусь

РОДНОЕ

…Что в мозжечке    Зашифрована    ВестьТак и живу    Не умею прочесть– Из поколения в поколениеПередать по колоннеРазные    Но брови    Уши и носыБыл или будет    Прадед    Или сынМаша?    Нет не помню –    Фото затерялосьЛасковая сырость…    Сын конечно выросТо-то не ладит    С поляком-отцомИудей – характером    И сатир – лицомВстречу – не узнаю    Задену плечомОборвется ниточка    Это я о чем?

ИЗ ГЛУБИНЫ

Смотреть на звезды    На свое родноеИз глубины такой…    Подробно вижу    Дно я:Воронки борозды    Сойти с ума! —Но это ведь Париж    Не скалы    А домаКафе – аквариум    Бок о бок    Эти рыбыВ лучистом облаке    Дышать бы    Не могли быА я    Меня здесь нет    Не досчитав до ста…Ничто рождающее!    Матерь Пустота!
Перейти на страницу:

Похожие книги

Озарения
Озарения

Данная книга – Illuminations – «Озарения» – была написана, вероятнее всего, в период с 1873 по 1875 г.г. во время странствий Рембо и Верлена по Бельгии, Англии и Германии. Впервые опубликована частями в парижском литературном обозрении La Vogue в 1886 г. Само слово illuminations было предложено Верленом и, по его же словам, взято из английского языка как обозначение «цветных миниатюр», украшавших средневековые книги. «Озарения» – 42 стихотворения в прозе – калейдоскоп причудливых и ярких картин, волшебных ландшафтов, как бы в тумане тающих фигур возлюбленных, полных горечи воспоминаний о детстве и ускользающей юности. Написанные явно под влиянием прозаических отрывков Бодлера, «Озарения» принципиально отличаются от них, прежде всего, отсутствием, а возможно и намеренным разрушением последовательности в изложении событий и плавных переходов от одной истории к другой. Это отличие делает «стихотворения в прозе» Рембо сюрреалистически насыщенными и в высшей степени поэтичными. Новейшие переводы этих текстов (выполненные Евгением Шешиным в период с 2008 по 2015 г.г.) предназначены для широкого круга читателей, интересующихся французской поэзией XIXвека.

Артюр Рембо

Поэзия / Поэзия
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В третьем томе собрания «Глаза на затылке» Генрих Сапгир предстает как прямой наследник авангардной традиции, поэт, не чуждый самым смелым художественным экспериментам на границах стиха и прозы, вербального и визуального, звука и смысла.

Генрих Вениаминович Сапгир , М. Г. Павловец

Поэзия / Русская классическая проза