Читаем Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке полностью

На сон похоже    Тот что я увижуМоскву    Поставьте ближе    К ПетербургуНескладица    Просвечивает    АркуНе трогайте    В тумане – наявуПоток на горб    Огнями поднимаетсяТам в мареве дрожа    как овцы    ИсчезаютНа avenu Wagram    Где океан волнуется    ЛомаетсяПоказывая нам    Зубцами    Здания ПарижаКрутятся машины    На площади ЗвездыС ума сойти!    От этой    Беспорядочной ездыПо брусчатке    Витрина    Которая городВ восторженном писке    Разинутый Рот

НАША СОБАКА

С новой хозяйкой    Приходит    В наше отсутствиев нашу квартиру    В свою    Мебель какая-то грустнаяГде же мы?    Нюхает воздух    Куда-то исчезлиЕсли бы прятались    Пахли бы    Наши мыслиЕсли бы умерли    От горя и жалостивоем    Сводило бы    Глотку и челюстиОпять этот клещ!    Аж затряс головоюИ пахло бы воском    И тленом    И хвоейНаверно мы там    Где живут    Те которыеВсегда за стеной    Ощутимые    СерыеТам в зеркале    Два красных    ОгонькаВот выйдут    Из воды    И позовут щенка

ОЖИДАНИЕ

Зеркало    Навстречу нам    Нас ведущее из садаПамять будущего    Свет    Непосредственно оттудаСердцем вижу    Как стрелок    Все заранееСтекла мертвые    Жасмин    ОжиданиеЧто за будущее нам    Уготовано?    Кто знает! —Только начат    Мой роман    И лицо свое меняетВспомнить    Что проявится    Сколько здесь длиннот!Бабочка уже влетела    А героя – еще нетВсе уже написано    На веранде    Прошлым летомБудет все разыграно    Лишь не троньте!    Как по нотамЖук ударится    Вслепую    Упадет в травуВыйдут двое    Грозовое    Электричка на Москву

СОБОР

Электрифицированный хорИ –Люди    Утонувшие в сумерках    В притвореОбезличенные    Стертые    НичьиПод арками торгуют    Свечами    ЛучамиЛучше бы влюбленные    Целовались    В храмеОбреченно верую    Но в своей    НепрочностиПуще смерти    Уклоняюсь мыслью    ВечностиЧувствовать    Присев    На краешек стулаГрех и мусор выдуло    Самого чуть не сдулоБожий ужас –    Этот серый    РапанНам кажется: мы здесь    Но мы давно уже – там

КАК БЫ ВО СНЕ

Не пошевелить    Во сне    ГубамиГубы онемели    Стали    Белыми    КубамиВыговорить    Слова    Не могуС губ    Падает    КубВорочаю кубы    С трудом    Но поднимаюКак-то все    Иначе – явно    ПонимаюВесь в лесах    Как странное    СтроениеПерестраиваю    Свое    НастроениеНо разбирая    Себя    И складываяШтабелями кирпича    Работа адоваяВ груди    Разрастается    Небесная дыра —Почему-то надеешься    На торжество    Добра

НА НОВЫЙ 1999

Перейти на страницу:

Похожие книги

Озарения
Озарения

Данная книга – Illuminations – «Озарения» – была написана, вероятнее всего, в период с 1873 по 1875 г.г. во время странствий Рембо и Верлена по Бельгии, Англии и Германии. Впервые опубликована частями в парижском литературном обозрении La Vogue в 1886 г. Само слово illuminations было предложено Верленом и, по его же словам, взято из английского языка как обозначение «цветных миниатюр», украшавших средневековые книги. «Озарения» – 42 стихотворения в прозе – калейдоскоп причудливых и ярких картин, волшебных ландшафтов, как бы в тумане тающих фигур возлюбленных, полных горечи воспоминаний о детстве и ускользающей юности. Написанные явно под влиянием прозаических отрывков Бодлера, «Озарения» принципиально отличаются от них, прежде всего, отсутствием, а возможно и намеренным разрушением последовательности в изложении событий и плавных переходов от одной истории к другой. Это отличие делает «стихотворения в прозе» Рембо сюрреалистически насыщенными и в высшей степени поэтичными. Новейшие переводы этих текстов (выполненные Евгением Шешиным в период с 2008 по 2015 г.г.) предназначены для широкого круга читателей, интересующихся французской поэзией XIXвека.

Артюр Рембо

Поэзия / Поэзия
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В третьем томе собрания «Глаза на затылке» Генрих Сапгир предстает как прямой наследник авангардной традиции, поэт, не чуждый самым смелым художественным экспериментам на границах стиха и прозы, вербального и визуального, звука и смысла.

Генрих Вениаминович Сапгир , М. Г. Павловец

Поэзия / Русская классическая проза