Собрание сочинений. Том 1. Лирические произведения

Начинался снегопад,
будто небо в набат
стало бить — стало быть,
начался снегопад.

Опускаться, как занавес

белого сна,
кисеей без конца
начала белизна,

и последний, единственный

градус тепла
превратился в оконную
пальму стекла…

Вот и боль заморозилась,

полдень настал,
сердце в гранях застыло,
как горный хрусталь,

и не чувствует больше!

Морозный, дневной,
стал зеркален и бел
этот мир ледяной.

О, холодное солнце

февральских небес,
ты теперь — лишь глаза
ослепляющий блеск;

ты бессильно царишь,

золотишь купола,
а на иней в окне
не хватает тепла.

Солнце молча стоит

далеко от земли,
а теперь и метели
весь мир замели.

Апрель

Наконец-то апрель,
наконец-то капель,
Наконец-то запел
хор весенних капелл;

наконец-то поплыл

по реке никуда
беспредметный рисунок
разбитого льда.

Громоздясь под железной

оградой моста,
он исчезнет, растает,
сотрется с листа,

растворится бесследно

в теченье Оки,
станет слитной водою
спокойной реки.

Так и ты, моя боль,

грудой битого льда
оплываешь, уходишь
в свое никуда,

в половодье сливаешься,

в солнечный мир,
где плоты осмоленные
тянет буксир;

где размыто последнее

зеркальце льда,
где до нижней отметки
спадает вода…

Мир

Мой родной, мой земной,
мой кружащийся шар!
Солнце в жарких руках,
наклонясь, как гончар,

вертит влажную глину,

с любовью лепя,
округляя, лаская,
рождая тебя.

Керамической печью

космических бурь
обжигает бока
и наводит глазурь,

наливает в тебя

голубые моря,
и где надо — закат,
и где надо — заря.

И когда ты отделан

и весь обожжен,
солнце чудо свое
обмывает дождем

и отходит за воздух

и за облака
посмотреть на творение
издалека.

Ни отнять, ни прибавить —

такая краса!
До чего ж этот шар
гончару удался!

Он, руками лучей

сквозь туманы светя,
дарит нам свое чудо:
бери, мол, дитя!

Дорожи, не разбей:

на гончарном кругу
я удачи такой
повторить не смогу!

Снова

Снова с древа познания
зла и добра
нами сорвано яблоко —
тайна ядра.

Снова огненный меч

у захлопнутых врат,
смерч и взвившийся столп,
серный ливень и град.

Снова надпись гласит:

«Возвращения нет…»
Рай за раем теряли
мы тысячи лет

и теряем, теряем

попавший под вихрь
этот мир, и себя,
и любимых своих.

Но и маленький глобус,

как плод, разломив,
мы не в силах поверить,
что кончится миф

o не знающем смерти,

о вечной земле
с синим небом и хлебом
на белом столе.

Было ж солнце как солнце,

луна как луна!
Ни плутонии, ни стронции
не трогали сна

новорожденных в яслях,

влюбленных в траве,
островов на реке,
облаков в синеве…

Разве мы не способны

всему вопреки
вырвать огненный меч
из грозящей руки?

Разве я и на боль

и на смерть не готов,
чтобы вырастить сад
из запретных плодов?

Тень