Собрание сочинений (Том 2)

- Нет, - сказала она, радуясь, что ему интересно, - это видеть надо, этот ужин в уголку, тарелка на коленях, а в ушах вот такие серьги, - всё, ну всё в этих серьгах, прямо как в зеркале... И знаете, что я вам скажу, продолжала она, - когда у каждого будет хорошее, настоящее жилье, тогда и культура расцветет по-настоящему, вот вы увидите. А как же! Как же! Сейчас иному человеку некуда поставить шкаф с книгами, вы подумайте! А тогда и книги, и рояль, и что хотите...

И замолчала, увидев, что уже дошли до автобусной остановки.

- Вы тоже едете? - спросила она.

- Нет, - ответил он. - Мне близко.

- Вы же к нам приходите.

- Благодарю вас.

"А Ларисе привет не передал, - отметила она огорченно. - Впрочем, они, должно быть, видятся..."

В автобусе было мало народу и так же холодно, как на улице, даже, кажется, холодней. Дорофея пробежала вперед, села на промерзший кожаный диванчик, зябко сжалась, засунув руки в рукава шубки. "Эту сухую штукатурку я из Рябушкина вытяну, - размышляла она (Рябушкин был директор химического завода, которому принадлежало общежитие), - пусть попробует не дать, Ряженцеву позвоню... Совсем немного иногда нужно, чтобы людям жилось лучше... А насчет нового дома, о котором они мечтают, еще придется давать сражение, и не одно... Ох эта мягкотелость чуркинская, обещает квартиры людям, которые вполне могут подождать, а такие, как Ефимовы, опять ни с чем останутся, если не повернуть это все по-справедливому, по-советски..." Автобус останавливался и опять шел, не видно было сквозь толстый лед окон, по каким он улицам идет, лед вспыхивал искрами от встречных фонарей и угасал, у каждого пассажира вокруг головы было белое облако... "Что значит образование, - думала Дорофея о Павле Петровиче, - почти ничего не сказал человек, а сразу видишь, что интеллигентный... Какая разница с Геней, совсем другие и манеры и мысли, ничего нет удивительного, что Лариса влюбилась, хоть и неказист..." Она не заметила, как придремнула. За две-три минуты, что она спала, ей успел присниться сон: она была молоденькая и жила в вагончике; Леня вот-вот должен был прийти и принести сухую штукатурку; она беспокоилась, что его долго нет, они не успеют разгородить вагончик, и им придется расстаться навсегда... А когда кондукторша разбудила ее возгласом: "Разъезжая!" - ей приснилось, что это разбудил ее Леня, поцеловав в губы.

Глава шестая

ОБЛИГАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ЗАЙМА

В детстве Саши Любимова главным человеком был отец.

От него все зависело. Он говорил: "В воскресенье мы поедем за город" или: "Нет, в воскресенье я занят". Он отвечал на Сашины вопросы; отвечал серьезно, как взрослый взрослому; учил Сашу, как забивать гвозди и строгать доску рубанком и как стоять на стремянке, чтобы не свалиться. Если Саша не слушался, мать говорила: "Вот я папе скажу".

Отдельную квартиру в новом доме - две комнаты и кухню - им тоже дали из уважения к отцу. Саша помнит, что, когда они со всей мебелью приехали сюда на грузовике, во дворе стояло много людей, все одетые чисто, а один в измазанном фартуке. Человек этот что-то сказал отцу и подал ему большой ключ, и отец что-то сказал и пожал руку измазанному человеку, а другие захлопали. Мать сказала: "Спасибо вам". Измазанный человек ответил: "Пожалуйста, пользуйтесь в свое удовольствие". Поднимаясь по лестнице, Саша спросил: "Папа, кто это?" - и отец сказал, что это самый лучший каменщик в Энске, он сложил для них этот большой дом.

Между домом и улицей был просторный двор. Предполагали засадить его цветами, но дело откладывалось с весны на весну, и все дети были очень рады: без цветов воля, бегай где хочешь и бросай мяч, не боясь, что тебе нагорит.

Однажды они так разыгрались, что стали бросать друг в друга чем попало. Один мальчик с криком "ура!" кинул кусок угля и попал Саше в голову. Кровь хлынула и залила Саше глаза. Он закричал. Мальчишки стихли, взяли его за руки и повели домой: он был слеп от крови. Они еще не дошли до парадного, как навстречу выбежал отец. (Он был дома, выглянул в окно на Сашин крик и все увидел.) "Сашка, Сашка! - сказал его голос. - Ну, держись, брат!" - и Саша почувствовал, как отцовские руки подняли его и понесли. Кругом кричали, что надо вызвать "скорую помощь", но отец не отвечал и шел быстро, почти бегом.

- Папа, куда мы? - спросил Саша.

- К доктору, - сказал отец. - В поликлинику. Ничего, Сашка, ничего, бывает хуже.

Поликлиника находилась за углом, так что действительно незачем было вызывать "скорую помощь".

Сашу положили на стол, ему было больно и страшно, а отец стоял рядом и говорил:

- Потерпим, брат, будем мужчинами.

А когда они из перевязочной вышли в приемную - Саша в белой чалме и залитой кровью курточке, - их встретила перепуганная мама: она, оказывается, прибежала за ними, но ее не пустили в перевязочную.

- Жаль! - сказал отец. - Ты бы видела, каким героем вел себя Сашка.