Собрание сочинений (Том 2)

- Я не позволяю убирать в моей комнате, - сказал Сережа, подводя Сашу к письменному столу. - Они всё путают и нарушают мой порядок. После них ничего не найдешь.

С этими словами он движением руки спихнул на пол высокую стопку книг и открыл доступ к приемнику.

- Мировая штука, - сказал Саша.

Он так и не купил себе приемника: мать уговаривала одеться как следует, и он поддался на уговоры, потому что надоело ходить плохо одетым; одной обуви купили три пары, и плащ, и пальто, и костюм, и шелковые рубашки, а на "Неву" денег не осталось.

Он сел и с наслаждением стал ловить волну за волной, ни на одной не останавливаясь, радуясь самому процессу охоты за звуками, которыми полон эфир. Обрывки симфоний, песен и разноязычных речей, вперемежку с грозовыми разрядами, забушевали в комнате. Сережа отступил, смеясь и зажимая ладонями уши. Саша и не заметил этого, оглушенный и увлеченный. Собственный радиоприемник нужно иметь именно для того, чтобы хозяйской рукой шарить в эфире и поднимать такой шум. "Придется купить хоть маленький, - думал Саша, любовно клоня ухо к источнику шума. - От репродуктора никакого удовольствия".

Сережа тронул его за плечо, он выключил приемник. В дверях, улыбаясь, стояла женщина в переднике.

- Тетя Поля зовет чай пить, - сказал Сережа. - Пошли в столовую.

- Да я сыт, - сказал Саша. Он стеснялся есть в гостях.

- А чаю и сытому выпить можно, чай не еда, - радушно сказала тетя Поля.

- Пошли, пошли! - теребил Сережа.

Долго отказываться тоже было неловко; подумают, что ломаешься. Саша встал нехотя... И вдруг новое впечатление, неожиданное и могучее, ударило его: прямо на него, смеясь, смотрели черные блестящие глаза, похожие на Сережины, но полные радости и счастья. На уровне Сашиного лица, над столом, небрежно приколотый кнопками к стене, висел портрет. Саша только что его увидел. Это было прекрасное лицо, юное, гордое и открытое, должно быть, смуглое, должно быть, румяное, - смуглость и румяность угадывались даже на фотографии, лишенной красок. Пятнышки света лежали на щеках и на смеющихся губах, - лицо сияло. Все черты выражали силу: и горделиво выгнутая округлая, стройная шея, и длинные узенькие ноздри, и распахнутые брови, густые у переносья и тонкие у висков... Саша спросил:

- Это кто?

Он спросил нечаянно, он не думал спрашивать.

- Моя сестра Катя, - ответил Сережа. - Вон еще ее карточка. Она чемпион города по метанию диска.

Другая карточка была маленькая и висела пониже первой. На ней был снят во весь рост дискобол в момент броска. Лицо нельзя было рассмотреть; на сером поле выделялась тонкая фигура с длинными ногами и откинутой рукой. Фигура была темная, только на диске белело солнце. На дискоболе были трусики, майка и ленточка в волосах; и больше ничего; и так как это был не какой-то дискобол, а Сережина сестра Катя, смотревшая с верхней фотографии горячими глазами, то Саше стало стыдно разглядывать. Он отвернулся и стал слушать, что говорит Сережа.

- ...Причем любопытно, - говорил тот, - что вместо живых организмов они довольствуются крутым белком из куриного яйца, я их кормлю. Великолепно развиваются! Вот посмотри в лупу. - Саша посмотрел в лупу на паршивенькую травку, растущую в ящике, и увидел что-то красное и мохнатое. - Настоящие кровожадные хищники, с ними не шути. Но что самое любопытное, это некоторые свойства, которые связаны с проблемой клетки, ты можешь себе представить - Дарвин этого не знал.

- Чай стынет, профессор, - сказала тетя Поля.

- Да, пошли. И вот, как видишь, - сказал Сережа, - я и вожусь с ними, пока ее нет.

- Кого? - спросил Саша.

- Да Кати, это же ее росянки.

Так Катя не здесь! Неизвестно почему, Саша почувствовал неимоверное облегчение. Как будто большая опасность пронеслась мимо. Нет, ему совсем не надо было, чтобы из какой-нибудь комнаты этой незнакомой квартиры вышла Катя.

Но тут же он пожалел, что невнимательно слушал о травке, которая, оказывается, принадлежит Кате. Он не понял, что за травка и для чего нужна Кате.

А Сережа, решив, что росянки гостю неинтересны, завел разговор о Волго-Донском канале, потом перешел на батисферу и говорящих рыб. Он все читал, и до всего ему было дело. Саша разговаривал и пил чай с клубничным вареньем и в то же время вспоминал: "Ну да, в газете было, ну да, точно, первое место по метанию диска заняла Екатерина Борташевич". (Метанием диска Саша до сих пор не интересовался и сообщение это прочел когда-то мельком, между прочим, но сейчас вспомнил.) "Екатерина Борташевич, вот она, значит, кто, - Катя, Сережина сестра..." И все показалось ему удивительным: и то, что он помнит эти мельком прочитанные газетные строчки, и то, что чемпионка Екатерина Борташевич - сестра мальчика, с которым он случайно познакомился, и то, что она живет в этих комнатах и сидит за этим столом...

Громкий властный звонок прервал его мысли.

- Папа! - воскликнул Сережа, срываясь со стула. Он было сделал шаг, но смутился своего порыва ("что за детство!") и уселся снова, говоря:

- Тетя Поля пошла отворять.