Собрание сочинений (Том 2)

А то Саша застал ее в передней, она сама отворила ему на звонок, он вздрогнул - она была в трусиках и майке, волосы подвязаны ленточкой такая, как на маленькой фотографии. "Сережа у себя, иди", - сказала она небрежно и продолжала свое дело - она занималась гимнастикой. И он прошел, не поднимая глаз.

А потом она уехала с Сережей на дачу до конца каникул. Саша знал дорогу на дачу, он был там один раз с Сережей и его отцом, и Сережа звал его приезжать по воскресеньям, но Саша не поехал: Сережа сказал, что она пригласила кучу гостей; Саша не хотел торчать среди тех, которые что-то значат для нее.

Перед отъездом на дачу Катя, по намеченному плану, побывала с Маринкой в театре.

Она была бесшабашно уверена, что Войнаровский тоже очутится в театре в этот вечер и подойдет к ней, и она пригласит его, - была уверена, потому что жизнь всегда разыгрывала, как по нотам, все, что хотелось Кате. Но на этот раз жизнь отказалась играть по нотам, Войнаровского в театре не было, пьеса была скучная, в зале жарко, у Маринки болел зуб, и она весь вечер ныла, - Катя пришла домой сердитая и закричала на Сережу: "Мне надоело смотреть на твою зеленую физиономию, завтра же на дачу!" - так что Сережа удивился и спросил: "Что у тебя случилось, Екатерина?"

"Очень нужно, подумаешь!" - мысленно сказала Катя Войнаровскому.

И уехала в отвратительном настроении, причина которого возмущала ее. "Какой-то капитан, служит в милиции. Встретимся, я прищурю глаза и скажу: "Простите, - ах, если не ошибаюсь, капитан... капитан... забыла фамилию..."

Был самый жаркий день в году, тридцать два градуса в тени. Энск обомлел от зноя. Среди раскаленного камня центральных улиц нечем было дышать. Войнаровский сидел в своем кабинете, расстегнув ворот рубашки, пил воду со льдом и допрашивал знакомого домушника, взятого на мелком деле. С обоих пот лил градом.

- Ну, уговаривали, - вяло говорил Войнаровский. - А своя-то голова на плечах есть?

Домушник не был в этом уверен и промолчал.

- Ведь вот они гуляют, - продолжал Войнаровский, - а в тюрьму сядешь ты.

- Ага, - невыразительно подтвердил домушник, глядя на графин с водой. Это был молодой парень, невзрачный, с мелким лицом в неровных пятнах загара. Войнаровский вздохнул, отдуваясь, и нажал кнопку.

- Стакан, - сказал он вошедшей секретарше. Налил воды в принесенный стакан и дал домушнику напиться. - Из-за трусости сядешь! - продолжал он, повышая голос. - Трусость до добра не доводит. Испугался! Здоровый такой парень, красивый (домушник приосанился), испугался кучки шпаны... Почему не работал, когда полковник тебя устроил? Почему ушел с завода?

- Они сказали.

- Что сказали?

- Одним словом, или обратно иди до нас, или, одним словом...

- Ну, и трус! - сказал Войнаровский, обтирая лицо платком.

Зазвонил телефон, и голос Маши Рыбниковой сказал, что товарищ Войнаровский может идти, все уехали за город, дома одна работница.

- Хорошо, - ответил Войнаровский. - Ты обдумай, что тебе выгоднее, сказал он домушнику, нажимая кнопку. - Если ты мне назовешь всю братию, то отсидеть тебе придется - ну, годик. А если будешь со мной ваньку валять, то я тебе гарантирую шесть лет как минимум.

- За такое дело шесть лет? - спросил домушник, вставая, так как вошел милиционер.

- Да, шесть, - повторил Войнаровский, кивком показывая, что разговор окончен.

Он заперся на ключ, открыл стенной шкаф и переоделся. Натянул бумажные брюки того неопределенного серо-черного цвета, который продавцы называют "маренго", надел синюю трикотажную бобочку, кепку не первой свежести и взял деревянный чемоданчик. В таком виде он покинул свой кабинет, прошел мимо безмолвной секретарши и вышел на раскаленную улицу.

День объял его своим пламенем. Тротуар был горяч, как печной под, когда печь только что истопили. Каблуки погружались в асфальт. Люди шли по своим делам сквозь пекло.

У магазина хозяйственных товаров Войнаровскому мелькнула знакомая светлая головка с курносеньким профилем и косичками, сколотыми на затылке. Он улыбнулся, он вспомнил эту девочку - однажды он обедал в ресторане парка культуры, а за соседним столиком обедала она со своим женихом, они были трогательны... Она вошла в магазин, не заметив Войнаровского. Он дошел до серого дома старой постройки и поднялся на третий этаж.

- Кто там? - спросила из-за двери тетя Поля.

- Монтер горэнерго, - ответил Войнаровский.

Тетя Поля отворила, не снимая цепочки, и оглядела его.

- Ваше удостоверение личности, - сказала она степенно.

"Вымуштровали", - подумал он.

Тетя Поля впустила его. Со странным чувством он вступил в переднюю, где от разноцветных стекол фрамуги лежали красные, желтые, синие светы.

- Как у вас с проводкой? - спросил он, озирая потолок. - Утечки нет? Жучков нет?

- У нас проводка в аккурате, - сказала тетя Поля.

- В аккурате, в аккурате! - сказал Войнаровский. - На промбазе тоже было в аккурате, а загорелось от проводов.

Испугавшись, тетя Поля повела его в комнаты. Он прошелся по квартире и осмотрел все, что требовалось осмотреть.