Собрание сочинений (Том 2)

- Андрюша, я тебе скажу, - просто чудная комната! - Юлька подошла к окну. - Андрюша, какой вид!

С высоты седьмого этажа далеко был виден загородный простор, огромное голубое небо и полоска леса на горизонте. Слева сверкала река, мост висел ажурной черной аркой, по мосту шел поезд, и там, где он проходил, повисали небольшие белые облачка.

- Когда я была маленькая, - сказала Юлька мечтательно, - у меня была игра, головоломка, дощечка нарезана разными фигурками и из фигурок складывалась картинка, так совершенно, совершенно такая была картинка.

Андрей стоял рядом, гордо выпрямившись, и уголки его длинных губ заворачивались вверх от довольной улыбки.

- Но я истратила феноменальные деньги, - тем же мечтательным тоном продолжала Юлька. - Мне страшно сказать, сколько у меня осталось.

- Ну, покажи, что купила, - сказал Андрей.

Вдвоем они стали вынимать пакеты из сумки.

- Скатерть. Занавеси.

- Ух, ты!..

- Тебе нравится?

- Очень.

- Тут чайник. Первая вещь, тетя Фаля говорит... Чудная кастрюля, правда?

- Чудная.

- Если чистить, она всегда будет такая новая. И понимаешь, каждая вещь недорого, а в результате истратила массу.

- Ерунда, - сказал Андрей. - Ведь для этого и копили. Зайдем в сберкассу, заберем все, что есть, и сразу в мебельный магазин, чтобы покончить с этим делом.

- Учти, - сказала Юлька, - что у меня будет только стипендия, и то с осени, а до тех пор мы будем жить исключительно на твою зарплату. Теперь ты понимаешь, почему я не давала тебе тратить на глупости? - Она взглянула на него с материнской заботливостью. - Письменный столик я свой возьму, и кровать, а тахту купим. Да, но где что станет, надо посмотреть. Я принесла сантиметр.

- А какой прок в сантиметре, - спросил Андрей, - если мы все равно не знаем габаритов всех этих штук? Ты знаешь, какие у них габариты?

- Приблизительно, - сказала Юлька.

Они обмерили стены и определили, где станут шкафы, кровать и тахта. Стол и стулья - посредине, а письменный к окну.

- На тахте буду я, - сказал Андрей.

- Ничего подобного, - сказала Юлька. - Она как раз вполовину короче, чем ты. Тебе надо хорошенько высыпаться после работы. А я все равно сплю клубочком.

- Ты поместишься и без клубочка, - сказал Андрей. - Ты маленькая.

Ему очень захотелось ее обнять, но он подумал, не сочтет ли она это бестактным, и не обнял.

- А ты что - сказала тете? - спросил он.

- Да.

- И как она реагирует?

- Она реагирует хорошо.

- Маме и папе надо сказать сразу, как только мама приедет, - сказал Андрей. - Вообще говоря, следовало предупредить их заранее, а не накануне.

- Вообще говоря, следовало, - сказала Юлька, сидя на корточках с сантиметром. - Но они будут против.

- Ну почему обязательно против?

- Я же слышу, что они говорят, когда кто-нибудь молодой женится. Они говорят, что это непроверенное чувство.

- Действительно! - сказал Андрей. - Это у нас-то непроверенное чувство.

- Ты не знаешь их психологии. Они смотрят на нас как на детей. Они думают, что мы совершенно не знаем жизни.

- Старики обожают давать советы, это верно, - сказал Андрей. - Ну что ж, это их право и даже, если хочешь, обязанность. У них ведь и на самом деле как-никак больше опыта. И, по-моему, ничего нет обидного, если старик или старушка дает совет. Можно же, в конце концов, не послушаться.

- Да, они прекрасно знают, как мы должны жить! - сказала Юлька. - А каких ошибок они наделали в собственной жизни? Как, например, мама буквально своими руками погубила Геньку!

- Да это не мама, - сказал Андрей. - Просто он уж такой... неудачный.

- Просто неудачные не бывают. Все зависит от воспитания. Почитай Макаренко. - Юлька нахмурилась, у нее всегда портилось настроение, когда разговор заходил о Геннадии. - И разве только эта ошибка! Между нами говоря, у мамы с папой есть одна такая вещь, что я даже тебе никогда не скажу.

Она имела в виду безумное начало их любви. Мать как-то рассказывала об этом ей и Ларисе. Она рассказывала с удовольствием, блестя глазами. И отец слушал с удовольствием и подсказывал подробности, забытые ею, и словно молодел в это время. Юлька любовалась ими обоими и любила их, и живо представляла себе цветущий луг, на котором стояла мама, молоденькая и прелестная, с играющим на ветерке колечком волос, и представляла отца на паровозе, тоже молодого и красивого ("почти такой красивый был, как Геня", - сказала мама и на минуточку затуманилась). Но Юльке трудно было представить себе отца пристающим к незнакомой девушке на станции, а маму, свою маму, - кокетничающей в ответ ("до чего они оба были некультурные!"). И уж вовсе дико было - как это мама уехала с человеком, который представлялся ей привычным обольстителем ("какая пошлость!") и о котором она ничего не знала ("а вдруг бы оказалось, что он замаскированный диверсант?"). Тут был вопиющий пример того самого непроверенного чувства, против которого старики предостерегали молодых, - какую цену имели для Юльки их предостережения.