Собрание сочинений. Том 2. Биография

В первой редакции романа было 29 писем и «Предисловие автора» (датированное «Берлин, 5 марта 1923 г.»). В следующий раз роман был издан уже в советской России в 1924 году под названием «Zoo, или Письма не о любви». Из романа были исключены почти все письма, принадлежащие Эльзе Триоле, кроме «Алиного последнего», датировки писем, а также посвящение: «Эту книгу я посвящаю Эльзе Триоле и даю книге имя Третья Элоиза», изъято также наиболее лирическое «Письмо десятое» (в этой редакции роман состоит из 23 писем, из которых 4, приведенные ниже, отсутствуют в первой редакции). Еще через сорок лет этот текст вошел в книгу «Жили-были: Воспоминания. Мемуарные записи. Повести о времени: с конца XIX в. по 1964» (М.: Советский писатель, 1964). В этой редакции в текст романа возвращаются изначальное название, датировки, посвящение Эльзе Триоле, все ее прежде вычеркнутые письма, но исключается «Письмо, которое является необходимой главой в „Истории русской интеллигенции“» (см. настоящее издание), а также «Письмо седьмое», посвященное издателю Гржебину и содержащее несколько «беглых замечаний о еврействе и об отношении евреев к России».

В издании, вошедшем в авторский мемуарный сборник «Жили-были» (М., 1964; 2-е изд., 1966), книгу предваряют сразу несколько предисловий, представляющих собой цепочку рамочных конструкций, задающих различные перспективы прочтения книги, которые менялись по ходу дальнейшей истории, по мере удаления от времени описываемых в книге событий и времени написания самой книги. В этом издании текст романа начинается с лирической экспозиции[1313], за которой следуют три предисловия, относящиеся к предыдущим изданиям (при этом предисловие к первому, берлинскому, изданию дано в сокращенном по отношению к изначальному виде)[1314].

Человек один идет по льду, вокруг него туман. Ему кажется, что он идет прямо. Ветер разгонит туман: человек видит цель, видит свои следы.

Оказывается — льдина плыла и поворачивалась: след спутан в узел — человек заблудился.

Я хотел честно жить и решать, не уклоняться от трудного, но запутал свой путь. Ошибаясь и плутая, я очутился в эмиграции, в Берлине.

История эта рассказана мною в книге «Сентиментальное путешествие», которая у нас два раза издана; сейчас ее не переиздаю.

Все это было в 1922 году. За границей я тосковал; через год по хлопотам Горького и Маяковского мне удалось вернуться на родину.

Книга, которую вы сейчас прочтете, написана в Берлине, у нас она издается в четвертый раз.

1965

Три предисловия

Предисловие автора к первому изданию

Книжка эта написана следующим образом.

Первоначально я задумал дать ряд очерков русского Берлина, потом показалось интересным связать эти очерки какой-нибудь общей темой. Взял «Зверинец» («Zoo») — заглавие книги уже родилось, но оно не связало кусков. Пришла мысль сделать из них что-то вроде романа в письмах.

Для романа в письмах необходима мотивировка — почему именно люди должны переписываться. Обычная мотивировка — любовь и разлучники. Я взял эту мотивировку в ее частном случае: письма пишутся любящим человеком к женщине, у которой нет для него времени. Тут мне понадобилась новая деталь: так как основной материал книги не любовный, то я ввел запрещение писать о любви. Получилось то, что я выразил в подзаголовке, — «Письма не о любви».

Тут книжка начала писать себя сама, она потребовала связи материала, то есть любовно-лирической линии и линии описательной. Покорный воле судьбы и материала, я связал эти вещи сравнением: все описания оказались тогда метафорами любви.

Это обычный прием для эротических вещей: в них отрицается ряд реальный и утверждается ряд метафорический. Сравните с «Заветными сказками».

Берлин, 5 марта 1923 г.

Второе предисловие к старой книге[1315]

Мое прошлое — ты было.

Были утренние тротуары берлинских улиц.

Базары, осыпанные белыми лепестками цветущих яблонь.

Ветки яблонь стояли на длинных базарных столах в ведрах.

Позднее, летом, были розы на длинных ветках — вероятно, это вьющиеся розы.

Орхидеи стояли в цветочном магазине на Унтер-ден-Линден, и я их никогда не покупал. Был беден. Покупал розы — вместо хлеба.

Давно унесли отрезанное от сердца. Мне только жалко того прошлого: прошлого человека.

Я оставил его (прежнего себя) в этой книге, как оставляли в прежних романах на необитаемом острове провинившегося матроса.

Живи виноватый: здесь тепло. Я не могу тебя перевоспитать. Сиди, смотри на закат. Письма, которых не было в первом издании, были действительно написаны тобою, но ты их тогда не послал.

1924 г. Ленинград

Третье предисловие

Мне семьдесят лет. Душа моя лежит передо мною.

Она уже износилась на сгибах.

Та книга ее согнула тогда. Я ее выпрямил.

Сгибали душу смерти друзей. Война. Споры.

Ошибки. Обиды. Кино. И старость, которая все же пришла.

Мне легче, что я не знаю мест, по которым ты ходишь, не знаю твоих новых друзей, старых деревьев около твоей мельницы.