Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку

Тумат здесь красив, осененный яркой зеленью негритянских лимонов и диких лавров. Заваленный повсюду гигантскими камнями, он должен быть бесподобен в полную воду; эти камни так высоки, что волны не потопляют, но рвутся и мечутся через них с оглушительным ревом: так сказывали нам очевидцы. С берегу навевала на нас asclepias lanißora, цветом и запахом очень похожая на жасмин. Ее здесь очень много; совершенно лишенная листьев и вся покрытая цветами и плодами, она очень красива.

Переход в 6-7 часов по песку и камням, иногда по воде, как, например, у устья Сорголы, которая никогда не иссякает, с ношей за плечами, под раскаленным небом, был тяжел для солдат; к тому же, вожатые, которые всячески старались отклонить нас от этого пути, напугали их страшными опасностями; но мои черные солдатики шли бойко и весело, как ни в чем не бывало. Трудно найти войско, которое бы переносило с большим терпением все труды и лишения похода. Проголодать день-другой, не пить целые сутки – неграм нипочем. – К тому же, в выборе пищи, негр не затрудняется; он всегда отыщет несколько картофеля, луковиц, или питательных корней, или, наконец, гонгулезов, плодов баобаба: с него и довольно; только жажда губит его в этой необыкновенной стране, где полгода человек не знает где деться от воды, целыми массами ниспадающими с неба, а другие полгода местами не может добыть капли воды. Имей эти солдаты хороших офицеров, они были бы во всех отношениях хорошие солдаты; но офицеры ровно никуда не годятся: безграмотные, робкие, корыстолюбивые. Все их превосходство – в цвете кожи, который с детства привык уважать черный, признавая законность своего уничижения.

Дорогой, где берега были высокие, нависшие над сухим ложем реки, мы видели ямы, далеко вдавшиеся в них, наполненные водой, по-видимому глубокие: это дело рук негров, которые тут ищут крокодилов под тонким слоем песка, где места глубже, и эти амфибии избирают себе жилище на все время, пока Тумат не разольется; негры знают, что крокодил, заключенный в тесном пространстве, не очень опасен и убивают его одними пиками, поражая, преимущественно, в разинутую пасть или подмышку. Сюда заходят негры очень издалека! Не одна добыча крокодилов приманивает их, но особенно промывка золотых песков.

Я с передовым отрядом совсем было проехал мимо груды камней, ничего не заметив, как вдруг, громкие крики сзади, заставили меня воротиться: что такое? – Негр, оторопевший, испуганный, с бессмысленной физиономией, конечно, нагой, стоял, окруженный солдатами, из которых многие доказывали на него свои права, иные потому, что первые приметили, другие, потому что первые схватили его. Насилу усмирил я толпу и мог добиться толку: оказалось, что этот несчастный, увидя передовой отряд, кинулся между камней и зарылся в песок. Но негры чуют далеко добычу, и вытащили его из-под земли. По некоторым приметам, убедились, что он с Фанданго; нашли и солдата, понимающего его язык: (здесь каждая почти гора имеет отличительный язык); но я напрасно старался узнать от нашего пленника что-нибудь о пути, об окрестных племенах; он стоял передо мной, как одурелый! Наскучив толковать с ним, я объявил солдатам, что как Фанданго состоит в зависимости, хотя мнимой Мегемет-Али, то мы ни в каком случае не можем брать его людей в плен; при том же, у нас другая цель, а не ловля негров, – и бедняк был отпущен. В другой раз, мы наткнулись на нескольких негров: их было человек пять; если б они кинулись в сторону, на берег, поросший чащей деревьев и кустарников, никто бы и не подумал гнаться за ними; но, подобно дикой серне, о которой я писал, перепуганные негры пустились бежать впереди нас, вдоль реки. Их, конечно, поймали, и после разных расспросов, тоже отпустили. Такое великодушие казалось им самим непонятным; они думали, что по ним вот-вот дадут залп из ружей, хоть ради потехи, со стороны нашей, и несколько времени колебались – идти ли им? Потом, кинулись вперед, как сорвавшаяся с лука стрела. Меня удивил один негр. Едва поймали его, как наш араб-вожатый, всмотревшись хорошенько, вскрикнул, что это невольник, которого, лет, двадцать тому, он купил у джелябов, и предъявил на него свои права; нам некогда было чинить суд и расправу по подобным делам, а потому, обратившись к негру, я объявил, что он свободен идти на все четыре стороны; но негр, к крайнему моему удивлению, последовал за бывшим своим властителем, и через час я увидел его уже навьюченного, как осел, добром своего хозяина. Сознание унижения, чувства долга, уважение права власти другого над собой в негре проявляются беспрестанно; эти чувства в нем безотчетны, инстинктивны, и низводят его до самого жалкого состояния.