Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку

Между этими горами, на плоской возвышенности, указали нам крепость Дуль, единственную в этом крае, но мы еще ничего не видели. Вскоре, из-за горы показалась толпа всадников, в богатых албанских платьях, за ними несколько негров-скороходов, впереди два лихих наездника, на прекрасных арабских лошадях. Это был Осман-бей, начальник крепости, и Омар-ага, начальник арнаутов, составлявших гарнизон в крепости. Боже мой, сколько воспоминаний пробудилось при виде этих людей! Давно ли, кажется, там, в других горах, венчали верхушки пиков люди, ничем не отличавшиеся от них ни по наряду, ни по вооружению, и ждали меня, и рады были моему приезду, и по моему движению следовали за мной…. Давно ли…. а как это было далеко…. как все изменилось. И теперь, эти люди выехали ко мне на встречу; но они смотрят с удивлением, совсем отвыкнув видеть белых людей в своем заточении; они отяжелели, опустились в праздности! Гарнизон вымирает на половину в год и окончательно в два года. Старые албанцы почти все повымерли: кажется, того и хотело правительство, пославшее их сюда. Они часто беспокоили его не слишком деликатным требованием своего жалованья. Новобранцы отовсюду; это уже дело начальника арнаутов: не станет у него людей, – отнимут власть, а с ней и жалованье. Зато Омар-ага и неразборчив ни в выборе людей, ни в употреблении средств. Тут у него и татарин, бежавший с Прута, и босняк, и далматинец; тут и серб, и черногорец, и турок, и грек, большая часть бежавших от разных преследований из своего отечества или сорвавшихся с виселицы.

Но Омар-ага, тот самый Омар-ага, который, по словам Шлечера, в присутствии гостей, за обедом, застрелил генерал-губернатора Судана, по приказанию вице-короля, Омар-ага, родившийся на границе Черногории и Албании, совершенный тип этих земель, сродственных между собой не по одному костюму обитателей, – решительный, отважный, всегда веселый, несмотря на свое горькое положение в этой политической ссылке, выпивающий по штофу водки за обедом и по штофу за ужином, Омар-ага живо напомнил собой старых моих приятелей; многих знал он лично и говорил о них с увлечением…. говорил о чете, о побратимстве, о голых утесах своей страны, о Скутари, который называл Скадром, как и все мы называли его некогда, о владыке, о наших экспедициях…. О, какое счастливое то было время! Оно уже не повторится более. Тогда мне было 25 лет, а владыке Черногории 21; тогда мы смело стремились к цели, слепо веровали в славянское авось, и это авось слепо служило нам…. Теперь мы ходим робко, осторожно, ощупывая, высматривая каждый шаг…. а далеко ли уйдешь таким путем!..Уж конечно не предки наши выдумали поговорку «тише едешь, дальше будешь»; она заимствована от немцев (Eile mit Weile).

Какая крепость Дуль! Вокруг – неглубокий ров, да колючий плетень, да две пушчонки у ворот, – вот весь его, несокрушимый для негров оплот. Внутри укрепления чисто. Между множеством тукулей – несколько домиков, сбитых из глины, выбеленных начисто, с соломенной крышей, которые напоминали мне наши малороссийские хаты…. Передо мной мелькали сербские свитки; Осман-бей подчивал ракией; все это наше, родное, славянское, все это очень тешило меня. Смейтесь, смейтесь! Но перенес бы я вас во внутренность Африки, и показал бы что-нибудь, кого-нибудь, кто бы так сильно напомнил прошедшее, если прошедшее оставило в вас хоть одно воспоминание, если у вас есть родина, – посмотрел бы я тогда выражение вашего лица, послушал бы я вас тогда. Конечно, теперь, когда вы покойно курите свою сигару дома, вам покажутся смешными мои возгласы.