Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку

В последнее время народ, к чрезвычайному своему удивлению, видел Ибрагим-пашу, гуляющего пешком по площади франков; как простой смертный, он заходил в лавку и покупал кое-какие мелочи – кажется подсвечники. Наместник пешком, наместник в лавке, торгующий подсвечники! Такого чуда не ожидал народ, привыкший с незапамятных времен видеть Мегемет-Али в карете, запряженной цугом лошадей, окруженного толпой пеших и конных служителей. Когда Ибрагим-паша вышел из лавки, народу уже нахлынуло множество. Он остановился на несколько времени, разговаривал с знакомыми ему, и потом уехал.

Первым действием Ибрагим-паши, принявшим в руки бразды правления, было усиление работ, производившихся при построении укреплений Александрии, потом укомплектование батальонов, для которых уже несколько лет не брали рекрут. Он, по справедливости, пользуется славой храброго и опытного генерала. Вообще, слава военная имеет наибольшую прелесть в глазах Ибрагим-паши: это видно из всей его прошедшей жизни; мы не станем описывать здесь истории этой жизни, – она известна.

Ибрагим-паша родился еще в Кавалле в 1789 г.; сплетни о законности его рождения не стоят разбирательства. Он не такого блестящего ума, как его отец, чувств далеко не столь возвышенных; но человек положительный, воли также твердой и непреклонной; если он и не даст дальнейшего развития Египту, то конечно удержит его[41].

Он был жесток, но лета и опыт укротили его душу; был предан страстям, но болезни, от которых и теперь страдает, исправили его.

Что станется после него с Египтом? – трудно предвидеть. У него трое сыновей, из которых двое воспитывались в Париже и подают большие надежды, но наследниками его будут не дети, а старший в роду, то есть, племянник его, сын Туссун-паши, Абас-паша, которому теперь 36-й год.

Абас-паша воспитан или, правильнее, выдержан в старых правилах, и конечно найдет своих защитников….

Из множества детей Мегемет-Али, остались еще в живых Сеид-паша, образованный на французский лад, Галим-бей, тоже учившийся в Париже и наконец Мегемет-Али, его любимец, которого он не отпускал от себя, которому и теперь, в болезни своей, расточает ласки: не говорю узнает, потому что он узнает всех своих домашних, чтобы ни говорили о помрачении его ума. У Мегемет-Али есть еще две дочери: одна, оставшаяся вдовой после известного Дефтердаря; говорят, она очень похожа характером на Мегемет-Али, другая замужем за Камиль-пашей.

Александрия была совершенно пуста: кто бежал на острова, кто заперся в доме, добровольно наложив на себя карантин от холеры; только похоронные процессии тянулись непрерывной нитью к кладбищам, да Мегемет-Али, не понимавший хорошенько, что вокруг него творится, являлся в обычное время, каждый день, в своей великолепной карете и с прежней пышностью на опустелых улицах Александрии.

Остановимся еще однажды, на прощанье, на этой необыкновенной личности, которая невольно приковывает к себе внимание.

Мегемет-Али получил Египет с 2.500.000 и оставил его в 5.000.000 жителей, – так показала ныне окончившаяся ревизия. На него нападают особенно за угнетение народа чрезвычайными налогами; правда, он довел вверенный ему судьбой край, до того, что Египет дает теперь слишком 100.000.000 рублей асе, из числа которых поземельных сборов 54.000.000 и личных 10.000.000; остальные заключаются в продаже хлопчатой бумаги, гоми, сене, индиго и разных произведениях земледелия, которое создал Мегемет-Али, также в таможенных и других сборах. Из этого вы видите, что сбор собственно с народа не велик; важны несправедливости, которые допускают местные власти, но уж конечно Мегемет-Али не развил, а, по мере возможности, старался прекратить их. Далее – не для народа ль, не для Египта ль употребил Мегемет-Али весь получаемый с Египта доход? Будучи полновластным и безответным распорядителем его в течение сорокалетнего управления, он сошел со сцены, не оставив ни копейки денег собственно у себя, так что, если бы отказали содержать его на счет государства преемники его, то Мегемет-Али кончил бы почти в нищете жалкую старость свою.

Теперь, простимся навсегда с этим необыкновенным человеком, оставившем во мне неизгладимые воспоминания.

Между Александрией и Иерусалимом нет пароходного сообщения, и потому я был очень благодарен Ибрагим-паше, предоставившему в мое распоряжение пароход. С грустью оставил я Александрию, над которой уже тяготела рука судьбы, и через несколько дней очутился в другом городе, представлявшем не менее печальное зрелище, – в Иерусалиме.

Прибавления Таблица барометрических, термометрических и психрометрических наблюдений

Карта восточного Судана и Абиссинии Составлена Е. П. Ковалевским в 1848 году

Нильский бассейн в геологическом отношении и золотосодержащие россыпи внутренней Африки