Собрание сочинений. Том 3

Конец надеждам и расплатам,
Откроют двери в ад — и вот,
Как безымянный скромный атом,
Вернусь в земной круговорот.

Что я земле? Я — след слезинки,

Морщинка на лице жены.
Я — нерастаявшая льдинка,
Что в чаще ждет еще весны.

Пускай толкут, как воду в ступке,

Мои враги, мои друзья
Слова мои и те поступки,
Которым был причастен я.

Мне запечалиться о том бы,

Чего не сделали стихи —
Так не похожие на бомбы
Комочки горя и тоски.

* * *

Уйду, уеду в дали дальние
И помолюсь на образа,
На неподвижные, печальные
Твои сиротские глаза.

Но нам не скажет даже зеркало

Отполированного льда,
Чем наше сердце исковеркало
И разделило навсегда.

Ищи, слепая ясновидица,

По карте скрещенных морщин
Все, что болит, что ненавидится,
Чему нет меры и причин.

Чтобы, мои тревожа волосы,

Седые трогая виски,
Грудным опять запела голосом
Слова тоски, слова тоски.

* * *

Светотени доскою шахматной
Развернула в саду заря.
Скоро вы облетите, зачахнете,
Клены светлого сентября.

Где душа? Она кожей шагреневой

Уменьшается, гибнет, гниет. Песня?
Песня, как Анна Каренина,
Приближения поезда ждет…

* * *

Ты шел, последний пешеход,
По каменистой речке вброд.

И сопки, как морской прибой,

Гнались упорно за тобой.

Обрушивалась гор гряда

Над теми, кто забрел сюда.

Но ты — ничтожен, слишком мал

Для мести дыбящихся скал.

Ты пощажен в краю родном

И помнишь только об одном —

Не позабыть свой стыд, свой страх,

Гудящий глухотой в ушах.

* * *

Ведь мы — не просто дети
Земли.
Тогда бы жить на свете
Мы не могли.

В родстве с любым — и небо,

И облака.
А то укрылась где бы
Тоска?

И в горле песни птичьей

Подчас тона.
И кажется сугубо личной
Луна…

* * *

Может быть, твое движенье
В полутьме навстречу мне —
Это только отраженье,
Тень деревьев на стене,

Что свои ломают руки,

Умоляя и грозя,
Потому что им от муки,
От земли уйти нельзя.

Им свои не вырвать корни,

Уцепившись за меня.
Все, что просто, что бесспорно,
Принимаю, не кляня.

ВЕТКА [38]

Наклонись ко мне, кленовая,
Ветка милая моя.
Будь негаданной основою
Обновленья бытия.

Не твоя ли зелень клейкая

Так горька и горяча?
Ты нагнулась над скамейкою
Возле самого плеча.

Я шепчу признанья пылкие,

К твоему тянусь листу,
Что дрожит здесь каждой жилкою,
Ясно видной на свету.

* * *