Собрание сочинений (Том 3)

На самом деле он не был в этом уверен. Он сказал "да" потому, что ей хотелось, чтобы он сказал "да". Тут же он наскоро прикинул: как лучше - с папой или без папы? Вот когда Тимохин их катает на грузовике, то все садятся наверху, а Шурик всегда садится в кабину, и все ему завидуют, но не спорят, потому что Тимохин - Шурикин папа. Зато если Шурик не слушается, то Тимохин наказывает его ремнем, и Шурик ходит зареванный и угрюмый, а Сережа страдает и выносит во двор все свои игрушки, чтобы Шурик утешился... Но, должно быть, с папой все-таки лучше: недавно Васька обидел Лиду, так она кричала: "А у меня зато папа есть, а у тебя нет, ага!"

- Чего это стучит? - спросил Сережа громко, заинтересовавшись глухим стуком у мамы в груди. Мама засмеялась, поцеловала Сережу и крепче прижала к себе.

- Это сердце. Мое сердце.

- А у меня? - спросил он, наклоняя голову, чтобы услышать.

- И у тебя.

- Нет. У меня не стучит.

- Стучит. Просто тебе не слышно. Оно обязательно стучит. Без этого человек не может жить.

- Всегда стучит?

- Всегда.

- А когда я сплю?

- И когда ты спишь.

- А тебе слышно?

- Да. Слышно. А ты можешь рукой почувствовать.

Она взяла его руку и приложила к ребрам.

- Чувствуешь?

- Чувствую. Здорово стучит. Оно большое?

- Сожми кулачок. Вот, оно такое приблизительно.

- Пусти, - озабоченно сказал он, выбираясь из ее объятий.

- Куда ты? - спросила она.

- Я сейчас, - сказал он и побежал на улицу, прижимая руку к левому боку. На улице были Васька и Женька. Он сказал им:

- Вот попробуйте, хотите? Тут у меня сердце. Я его рукой чувствую. Попробуйте, хотите?

- Подумаешь! - сказал Васька. - У всех сердце.

Но Женька сказал:

- А ну.

И приложил руку к Сережиному боку.

- Чувствуешь? - спросил Сережа.

- Ага, - сказал Женька.

- Оно приблизительно такое, как мой кулак, - сказал Сережа.

- А ты почем знаешь? - спросил Васька.

- Мне мама сказала, - ответил Сережа. И, вспомнив, добавил: - А у меня будет папа!

Но Васька и Женька не слушали, занятые своими делами: они несли на заготпункт лекарственные растения. На заборах вывесили списки - какие растения принимаются; и ребятам захотелось заработать. Два дня они собирали травы. Васька отдал свой сбор матери и велел перебрать, рассортировать и увязать в чистую тряпку - и теперь шел на заготпункт с большим опрятным узлом. А у Женьки матери нет, тетка и сестра на работе, не самому же возиться; Женька нес сдавать лекарственные растения в дырявом мешке от картошки, с корнями и даже с землей. Зато очень много было; больше, чем у Васьки; взвалил на спину - так и согнулся пополам.

- И я с вами, - сказал Сережа, поспешая за ними.

- Не, - сказал Васька. - Поворачивай домой. Мы по делу идем.

- Да я просто так, - сказал Сережа. - Просто провожу.

- Поворачивай, сказано! - приказал Васька. - Это тебе не игра. Маленьким нечего там делать!

Сережа отстал. У него дрогнула губа, но он скрепился: подходила Лида, при ней плакать не стоит, а то задразнит: "Плакса! Плакса!"

- Не взяли тебя? - спросила она. - Эх, ты!

- Если я захочу, - сказал Сережа, - я вот столько наберу всякой разной травы! Выше неба!

- Выше неба - врешь, - сказала Лида. - Выше неба никто не наберет.

- А вот у меня будет папа, он наберет, - сказал Сережа.

- Врешь ты все, - сказала Лида. - Никакого папы у тебя не будет. И он все равно не наберет. Никто не наберет.

Сережа, запрокинув голову, посмотрел на небо и задумался: можно набрать травы выше неба или нельзя? Пока он думал, Лида сбегала к себе домой и принесла пестрый шарф - мать ее носила этот шарф, когда на шее, а когда на голове. С шарфом Лида принялась плясать, размахивать им, вскидывая руки и ноги и распевая что-то себе в помощь. Сережа стоял и смотрел. Лида на минутку перестала плясать и сказала:

- Надька врет, что ее в балет отдают.

Поплясала еще и сказала:

- На балерин учат в Москве и в Ленинграде.

И, заметив в Сережиных глазах восхищение, великодушно предложила:

- Чего ж ты? Учись давай, ну? Смотри на меня и делай, что я делаю.

Он стал делать, но без шарфа не получалось. Она велела ему петь, но и это не помогло. Он попросил:

- Дай мне шарфик.

Но она сказала:

- Ишь какой!

И не дала. В это время подъехала машина "газик" и остановилась у Сережиных ворот. Из машины вышла женщина-шофер, а из калитки тетя Паша. Женщина-шофер сказала:

- Принимайте. Дмитрий Корнеевич прислал.

В машине был чемодан и стопки книг, перевязанные веревками. И еще что-то толстое серое, скатанное в трубку, - оно развернулось, это оказалась шинель. Тетя Паша и шофер стали носить все это в дом. Мама выглянула из окошка и скрылась. Шофер сказала:

- Извините - вот и все приданое.

Тетя Паша ответила грустным голосом:

- Уж пальтишко мог бы купить.

- Купит, - пообещала шофер. - Все впереди. И вот передайте письмецо.

Она отдала письмо и уехала. Сережа побежал домой, крича:

- Мама! Мама! Коростелев нам прислал свою шинель!

(Дмитрий Корнеевич Коростелев ходил к ним в гости. Он дарил Сереже игрушки и один раз зимой катал его на саночках. Шинель у него без погон, осталась с войны. Сказать "Дмитрий Корнеевич" трудно, Сережа звал его: Коростелев.)