Собрание сочинений. Том 5

Первый эшелон

Ах, уральской марки сталь,
рельсы-серебриночки.
Магистраль ты, магистраль,
транссибирочка.
Помнишь, как глаза глядели
в окна
          отрешенно,
как по насыпи летели
тени
       от решеток,
и сквозь прутья,
                          будто голуби,
продирались,
                     и – в полет
чьих-то писем треугольники
(может, кто-то подберет…)
И над соснами, рябинами
кружилось наугад:
«Ты не верь, моя любимая…»,
«Мама, я не виноват…»
Но теперь —
                   наперерез
ветер бьет,
                а наискось;
«Едет Братская ГЭС!» —
на вагоне надпись.
Сочинили хор-оркестр
москвичи с москвичками.
Едет Братская ГЭС
с рыжими косичками!
«Я на Сретенке жила —
расстаемся с нею.
Газировку я пила —
Ангара вкуснее.
В рюкзаке моем побились
мамины бараночки…
Мама новая, тайга,
принимай в братчаночки!»

(И не знаешь ты, девчонка,

что в жестокий первый год
твоя модная юбчонка
на портянки вся пойдет;
что в палатке-невеличке,
как рванет за сорок пять,
станут рыжие косички
к раскладушке примерзать.
Будут ноженьки в болячках.
Будет в дверь скрестись медведь,
и о маминых баранках
тайно будешь ты реветь.

Сосны синие окрест

с алыми верхами…
Едет Братская ГЭС
с шалыми вихрами!
Пой,
       Алешка Марчук,
на глаза татаристый.
В разговоре ты молчун,
ну а в песне —
                       яростный.
Но встанет ГЭС,
                          и свет ударит,
и песня странствовать пойдет:
«Марчук играет на гитаре,
а море Братское поет…»

И в дальнем городе Нью-Йорке,

где и студенты, и печать,
ты будешь кратко и неловко
о Братской ГЭС им отвечать.
Среди вопросов —
                             и окольных,
и злых,
           пронзающих насквозь,
вдруг спросит кто-то,
                                  словно школьник:
«С чего все это началось?»
И вспомнив это все недаром,
ты улыбнешься —
                             так светло! —
и, взяв у битника гитару,
ответишь весело:
                            «С нее!»)

Эй, медведи, прячьтесь в лес,

будто бы воробушки!
Едет Братская ГЭС
с гитарой на веревочке!
Поколение мое
выдирало,
                 стаскивало
в ржавый мусор и хламье
проволоку сталинскую.
Выдрав из меня враньё,
видно, перешло в меня,
поколение мое
первоэшелонное.
И костерные дымы,
и мороз,
             и солнце
кто так чувствует, как мы, —
первоэшелонны?

И ты знай,

                 страна моя,
если тяжело мне,
все равно я счастлив:
                                  я —
в первом эшелоне!..

Жарки