Собрание сочинений. Том 7

Мои взаимоотношения с Иисусом Христом
были сложными,
                           как у любого советского ребенка,
воспитанного на книге «Павлик Морозов».
В церкви я не ходил —
                                    это не полагалось,
и креста не носил —
                                это не было модно,
как сейчас,
                  когда в зимнем бассейне «Москва»
в раздевалке увидел я пионера,
                                   деловито повесившего на гвоздик
красный галстук,
                            оставив на шее дешевенький крестик.
Давным-давно на месте бассейна «Москва»
                                                                      был храм
Христа-спасителя.
                              Храм когда-то взорвали,
и один позолоченный купол с крестом,
не расколовшись от взрыва,
                                             лежал,
как будто надтреснутый шлем великана.
Здесь начали строить Дворец Советов.
Все это закончилось
                                 плавательным бассейном,
от испарений которого, говорят,
в музее соседнем
                            портятся краски импрессионистов.
Христа я впервые увидел не в церкви – в избе.
Это было в Сибири
                               году в сорок первом,
когда старуха молилась за сына,
                          пропавшего без вести где-то на фронте,
и била поклоны перед иконой,
                                   похожей на бородатого партизана
                                          из фронтового киносборника,
сделанного в Ташкенте
                                      под мирное журчание арыков.
Старуха кланялась Богу,
                                        как бьют поклоны пшенице,
когда ее подсекают серпом,
                                            от росы запотевшим.
Старуха кланялась Богу,
                                        как бьют поклоны природе,
когда в траве собирают
                                      грузди или бруснику.
Старуха молилась Богу,
                                       едва шевеля губами,
и Бог молился старухе,
                                      не разжимая губ.
…Конокрадство сегодня
                                       вытеснилось иконокрадством.
Тогда была просто Россия
                                           и не было иконокрадов,
во имя «спасенья искусства»
                                               крадуших у этих старух
возможность молиться Богу,
                                               а заодно крадущих
у Бога
          святую возможность
                                            молиться таким старухам.
С тех пор я видел много Христов:
церковных,
                  музейных,
                                   экранных
                                                   и мюзик-холльных,
а однажды Христом чуть не сделался сам,
когда меня пригласил Пазолини
на главную роль
                           в его ленте «Евангелие от Матфея»,
объясняя в письме на одно высокое имя,
что фильм будет выдержан
                                            в духе марксизма,
но даже это не помогло.
И слава Богу…
                        Сказать по правде,
мне всегда казалось, что место Христа
                                                              в избе.

3