Собрание сочинений в одном томе

…И пробил час — и день возник, —
Как взрыв, как ослепленье!
То тут, то там взвивался крик:
«Остановись, мгновенье!»

И лился с неба нежный свет,
И хоры ангельские пели, —

И люди быстро обнаглели:
Твори что хочешь — смерти нет!

Иной — до смерти выпивал,
Но жил, подлец, не умирал,
Другой —
в пролеты прыгал всяко-разно,
А третьего душил сосед,
А тот — его, — ну, словом, все
Добро и зло творили безнаказно.

И тот, кто никогда не знал
Ни драк, ни ссор, ни споров, —
Тот поднимать свой голос стал,
Как колья от заборов.

Он торопливо вынимал
Из мокрых мостовых булыжник, —
А прежде он был — тихий книжник
И зло с насильем презирал.

Кругом никто не умирал, —
И тот, кто раньше понимал
Смерть как награду или избавленье,
Тот бить стремился наповал, —
А сам при этом напевал,
Что, дескать, помнит чудное мгновенье.

Ученый мир — так весь воспрял, —
И врач, науки ради,
На людях яды проверял —
И без противоядий!

Вон там устроила погром —
Должно быть, хунта или клика, —
Но все от мала до велика
Живут — все кончилось добром.

Самоубийц — числом до ста —
Сгоняли танками с моста,
Повесившихся скопом оживляли.
Фортуну — вон из колеса…
Да, день без смерти удался! —
Застрельщики, ликуя, пировали.

…Но вдруг глашатай весть разнес
Уже к концу банкета,
Что торжество не удалось:
Что кто-то умер где-то —

В тишайшем уголке земли,
Где спят и страсти, и стихии, —
Реаниматоры лихие
Туда добраться не смогли.

Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!
И как уговорил он смерть?
Ей дали взятку —
смерть не на работе.
Недоглядели, хоть реви, —
Он взял да умер от любви —
На взлете умер он, на верхней ноте!

<До 1978>

«Дурацкий сон, как кистенем…»