Собрание сочинений. Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1

Пение прекратилось так же быстро, как и началось. Теперь Харкер чувствовал, что невидимые лица ждут от него каких-то слов. Рано или поздно ему придётся заговорить, иначе зачем он вообще пришёл к этим странным язычникам? Поэтому он встал и заговорил, зная, что ни в коем случае его слушатели не могут знать его языка, но доверяя обещанию из Писания, что Святой Дух наполнит уста того, кто будет проповедовать Евангелие.

— Друзья мои, вы, чья жизнь, как и моя, посвящена духовным вещам; я проделал долгий путь, чтобы принести вам радостные вести. Ибо к вам сегодня пришёл Спаситель, который есть Хр…

— Та твам аси, — ответил голос, словно подчёркивая слова Харкера. Из семинарских занятий по сравнительному религиоведению он знал смысл этой фразы. Это была знаменитая цитата из индуистских Упанишад. Она означала «то, что ты есть» и относилась к тождеству отдельного человека с божественным Брахманом. Один из присутствующих хотел опровергнуть его проповедь с помощью другого Евангелия? Или дух дал им понять его английскую речь, подобно тому, как Бог перевёл слова для толпы в Пятидесятницу, так что каждый услышал Евангелие на своём родном языке? Понимают ли они его? Если да, то в чём смысл индуистской формулы?

Не успел Харкер задать себе эти вопросы, как почувствовал духовный прилив, какого не испытывал с той первой ночи в храме. Его язык и голосовые связки больше не принадлежали ему, ибо он поддался порыву Духа: он подавил свою сознательную волю и произнес глоссолалические слоги: «Пнглуи нгаб Ктулху фхтагн!»

Через мгновение все фигуры, сидевшие вокруг Харкера, поклонились и простёрлись перед ним, по крайней мере, он так думал. Учитывая запутанные формы тела и движения, он не мог быть уверен в том, что они делали, но это больше походило на почитание, чем на что-либо ещё. Он являлся всего лишь рупором своего Бога, не более чем посланником, передающим запечатанное сообщение. Он не должен был знать, какие слова содержались в нём. Но он думал и надеялся, что каким-то образом предсказал радостную весть о спасении и что его слушатели оказались ранены в самое сердце, как слушатели Симона Петра в Пятидесятницу. Скоро он поймёт, что все не так просто, но что бы он ни говорил тем монахам, его речь, несомненно, встретили с одобрением, и отныне их отношение к миссионеру стало очень позитивным и даже благоговейным.

Преподобный Харкер совершил свое апостольское путешествие в далёкий Ленг, чтобы водрузить знамя Евангелия там, где оно никогда прежде не поднималось. Он пришёл, чтобы учить, и все же отныне он оказался в роли ученика. Его таинственные хозяева ясно дали это понять, снабдив Харкера свитками и рукописями в большом количестве.

Он, как я уже говорил, уже усвоил кое-какие центрально-азиатские языки, необходимые для того, чтобы найти дорогу в отдалённые районы, но это оказалось скудной основой для того, чтобы пробираться через длинные и толстые тома метафизики и йогических дисциплин. Раз или два монахам Ленга удавалось заручиться временными услугами непальских или китайских чужаков, которые могли бы способствовать прогрессу миссионера в обучении, но всё это было бессистемно.

Тем не менее, спустя много дней (позже выяснилось, что прошли годы!) Харкер обнаружил, что кое-что понимает в разговорном языке жителей Ленга; меньше, чем можно было ожидать, учитывая время, проведённое среди них, поскольку их язык представлял собой странный свистящий, жужжащий, даже скрежещущий звук, который западному человеку трудно понять или воспроизвести. Письменные языки, особенно прото-Наакальский, ему было легче понять.

Эти занятия дали миссионеру ключ к обширному хранилищу древних и эзотерических знаний. Вскоре доктор Харкер поразился богатству манускриптов, хранившихся в обширных подземных библиотеках этого монастыря. Может, это были и языческие предания, но он не был таким грубияном, чтобы насмехаться над мудростью древней цивилизации, когда его собственные предки ещё ютились в пещерах. Кое-что из того, что он читал, свидетельствовало о довольно близком родстве с некоторыми индуистско-буддийскими доктринами, ставшими тогда более известными на Западе благодаря серии переводов Макса Мюллера «Священные Книги Востока». Другие манускрипты проводили удивительные параллели со знакомыми Харкеру доктринами и заповедями его собственной веры.

10

Наступил переломный момент, забрезжил рассвет, когда ему, наконец, подарили очень древний пергамент, который, по мере того как расширившиеся глаза Харкера расшифровывали строчку за строчкой, оказался описанием ученичества Иисуса из Назарета среди адептов Ленга. Здесь, казалось бы, находился ответ на давнюю загадку «потерянных» лет Иисуса между его юностью и Крещением в Иордане. Всё, что до сих пор знал ошеломлённый Харкер, каким бы невероятным оно ни казалось, не касалось его лично. Это… это ударило в самое сердце его веры.