Собрание тьмы (ЛП)

— У нас были разногласия, — промолвил Йонас. — И, видя тебя в красной форме, не уверен, что этот разговор будет чем-то кроме траты моего дыхания, но пусть так. У меня есть друзья, которых завтра казнят. Мне нужно спасти их, и есть несколько вариантов. Несмотря на эту форму, ты должен быть верен Клео. Если ты верен Клео, ты не верен Дамора. На самом деле, я верю, что ты ненавидишь их. Да или нет?

— Да, — удалось выдохнуть Нику сквозь стиснутые зубы.

Йонас мрачно кивнул.

— Я хочу, чтобы они умерли. Но сначала мне нужно помочь друзьям. И чтобы помочь им, мне нужна помощь от кого-то, кто заслуживает доверия и носит мундир. Знаю, что обо мне говорят и в чём обвиняют. Если меня узнают, меня убьют, а убийца получит хорошую награду.

— Нам пора убираться, Йонас, — проворчал его спутник. — Давай ускоримся.

Йонас не отводил от Ника взгляда.

— Мне нужна твоя помощь. Ты должен знать, что согласившись, может быть, тебя убьют, но это будет славная смерть. Если ты откажешься, я не убью тебя. Ты можешь вернуться к своей новой жизни на коленях перед королём. Это твой выбор. Твой ответ означает твою судьбу. Прямо сейчас скажи, Ник, ты со мной? Или ты против меня?

После этого дня с избиением и издевательствами, что заставили его почувствовать себя бесполезным, у Ника был выбор. От того, кого он ненавидел с первого момента знакомства.

Мятежного пелсийского дикаря, что мечтает о мести.

Лидера мятежников, что проигрывали столько раз.

Предполагаемого убийцы королевы Альтии.

Похитителя Клео.

Йонас Агеллон был столь же надёжным, столь слизкая морская змея.

И ни одно решение в его жизни не было проще.

Глава 14 Лисандра Оранос

Она вспомнила, как мальчишки смеялись над нею в деревне, когда ей было шесть или семь лет. Однажды один особенно неприятный мальчик толкнул её на обратном пути из леса, тащащую дрова, за которыми её послали.

Она не заметила его ногу и не заметила лужу грязи, пока не приземлилась лицом вниз туда, и дрова посыпались туда следом за нею. Испорченные.

— Лисандра — плакса! — дразнился другой, когда она расплакалась. Его друзья тоже расхохоталась. — Ха-ха-ха! Плачь, Лисандра, плачь сильней!

Они убежали, когда подошёл Грегор, но она едва могла видеть его сквозь слёзы. Дрова были испорчены, и у неё не было возможности собрать достаточно сухие ветки. Не будет ужина. Не будет тепла.

Она не пыталась встать, а сидела в луже и плакала, а её юбка насквозь промокла.

— Перестань, — промолвил Грегор.

Но она не могла. Она не могла перестать плакать, независимо от того, хотела этого или нет.

— Прекрати, — сказал он снова, схватив её за запястья и заставив подняться на ноги. — Хватит плакать!

— Этот мальчик — он толкнул меня! Он толкнул!

— И ты удивлена? Он не единственный, кто позволяет себе это. Да ладно, хватит, Лис. Мне кажется, ты выше этого.

— Выше? — его слова удивили её.

— Может ты и плакса…

— Я не плакса!

Он толкнул её, пока она не отшатнулась и снова не свалилась в лужу. Она смотрела на него с ненавистью.

— Ты позволишь мне это сделать? — спросил он.

— Что?

— Вставай!

Шок уступил гневу, пока она поднималась на ноги. Она смотрела на него, уперев маленькие кулачки в бока, и слёзы застыли в глазах.

— Вот, теперь лучше, — промолвил он. — Ты не ревёшь, когда кто-то толкает тебя. Ты встаёшь. Встаёшь и оказываешь сопротивление! И вскоре никто не сможет тебя обидеть, они поймут, что не смогут! Ты не позволишь никому тебя толкнуть и заставить тебя плакать! Поняла?

В то время Лисандра не понимала, чему он пытался научить её. Всё, что она знала — это то, что у неё грязная юбка, а мама рассердится, что за такое долгое время она не собрала ничего, кроме грязи.

Вставать. Снова и снова. Есть те, кто будет толкать её в грязь и смеяться. Они хотят увидеть слёзы. Они хотят увидеть поражение, потому что это даёт им возможность чувствовать себя лучше в этой печальной маленькой жизни.

Но иногда подниматься слишком трудно. Иногда грязь слишком тверда и слишком густа, и нет никакого спасения. А смех и дразнение никогда не останавливаются.

Внезапно толчок вырвал у неё вздох, и Лисандра вырвалась из воспоминаний, понимая, что глядит в покрытое веснушками лицо Таруса.

— Давай, Лис! — он схватил её за плечи, и его пальцы впились в её плоть. — Стража идёт! Ты мне нужна!

— Хорошо, — прошептала она. — Пора покончить со всем этим.

Он встряхнул её.

— Нет! Ты не можешь сдаться! Ты знаешь? Остались только мы. Катон и Фабиус мертвы, они были убиты при попытке к бегству. Только мы остались, только мы!

Эта новость была ещё одним ударом, но она не была удивлена. Катон и Фабиус лучше бы умерли в бою, а не в качестве зрелища для толпы.

«Сохранить никого нельзя, даже моих друзей», — подумала она, и её сердце было слишком тяжёлым.

Она посмотрела в угол, где когда-то спал её брат. Где он искал и искал Хранительницу в своих снах, надеясь, что она скажет ему, как можно выжить.