Собственность мистера Кейва

Ты больше ничего не произнесла. Ты вышла из кухни, оставив меня размешивать пригоревший завтрак, а мужской голос по радио рассказывал о медленном умирании Солнца.

Да, кое-что еще. В магазин заходила миссис Уикс, поговорить про успехи Джорджа в прошлый четверг. Выглядела как всегда безукоризненно. Опрятная, без единой складочки на одежде, с аккуратной укладкой, но что-то ее беспокоило. Она кивала, вздрагивала и крепко держала корзину, пока я отчитывался. Я сказал ей, что, вопреки моим сомнениям, Джордж показал себя прекрасным помощником, великолепно осведомленным в ряде важных вопросов.

– Вы совершили чудо, миссис Уикс, – подытожил я. – Вы так легко вернули Джорджу прежний облик. Не поделитесь секретом?

Я замолчал, но она продолжала кивать, словно я все еще говорил. Ее взгляд был обращен в мою сторону, но смотрела она как бы сквозь меня, будто слушала какого-то другого Теренса, стоящего в метре за мной.

– Кто-то напал на Стюарта.

– На Стюарта?

Она закрыла глаза и сглотнула.

– На отца Джорджа. Он шел домой. В свою новую квартиру. Кто-то напал на него, выскочил буквально из ниоткуда.

Меня накрыл страх. Я вспомнил встречу с мистером Уиксом и его туристами возле башни Клиффорда. Вспомнил его злобный голос, его неподвижный рот, закрытый бородой, и вспомнил, как стоял в той арке.

– О… – сказал я слабым голосом. – О… какой кошмар… Я… он… с ним все в…

– Да. Он несколько часов был без сознания, мы провели совершенно ужасную ночь, но он в порядке. Врачи говорят, что ему повезло так легко отделаться после столь серьезного ранения.

Мне было интересно, почему она вдруг решила зайти и рассказать об этом (конечно, торговцы антиквариатом стоят на третьем месте как хорошие слушатели после священников и психотерапевтов. Думаю, дело в самом магазине – во всех этих старых вещах, молчаливых свидетелях прошедших веков. Но миссис Уикс была не из тех, ктобеспричинно вешает на других свои проблемы, как бы ей ни хотелось. Она обычно держит их в себе с тем же усердием, с которым держит свою корзинку).

Одна мысль меня тревожила, так что я спросил:

– Кто вообще мог это сделать? Полиция уже поймала нападавшего?

Миссис Уикс коротко качнула головой, и я испытал облегчение, на которое старался не обращать внимания.

– Нет. Он ничего не видел. В полиции говорят – маловероятно, что им удастся разыскать обидчика. Учитывая время, место, отсутствие свидетелей и камер наблюдения. Ох, мистер Кейв, я чувствую себя виноватой.

Ее слова прозвучали эхом моим опасениям.

– Виноватой?

Она глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем заговорить о своей вине.

– Видите ли, он хотел остаться с нами. Но я настояла, в основном ради Джорджа, чтобы он изменил решение и ушел. Если бы он вернулся к нам, ничего бы не случилось.

– О, я понял, – сказал я. – Да. Но не будьте так строги к себе. Откуда вы могли знать, что произойдет, правда? Самое главное, чтобы с ним все было в порядке. Миссис Уикс?

Ее лицо вдруг сморщилось, как сохнущее яблоко, и прежде чем я успел что-то сообразить, она начала всхлипывать.

– Ох, миссис Уикс, миссис Уикс, миссис Уикс… – я вышел из-за стойки и обнял ее, а корзина неловко застряла между нами.

– Я себя так глупо чувствую, – сказала она, всхлипывая, – вы ведь так много пережили за прошедший год.

Через ее плечо я смотрел на оформленную Синтией витрину, на выставку обнаженных фигурок на туалетном столике, и вдруг меня охватил стыд. Кроме сочувствия, я испытывал к этой бедной женщине кое-что еще.

Это так странно. Я могу на разные лады рассказывать тебе об ужасных поступках, но когда речь идет о том чувстве, которое я испытал, приблизившись к ней, мне очень хочется скрыть правду. Но я знаю, что должен быть честен с тобой. Обязан. Обязан сказать, что я не только отец, но и мужчина, такой же, как остальные, мужчина, знающий, что его романтические берега открыты для волн желания в любой момент.

Я поцеловал ее в лоб. Я чувствовал ее маленькое тело и биение жизни в нем. Я ощущал цветочный аромат ее шампуня и видел прямо перед собой нежные светлые завитки ее волос. Она так прижалась ко мне, словно я был плотом посреди бушующего моря.

– Мне так тяжело дался развод, – сказала она.

– Не волнуйтесь, – ответил я. – Все в порядке. Время лечит.

Я стоял на том же месте, где умерла твоя мама, и обнимал другую женщину. Я утешал ее так, как может утешать только отец и муж.

Я погладил ее по спине, с удовольствием прикасаясь к мягкому кашемировому свитеру.

– Все наладится, – говорил я, наслаждаясь успокоительным действием лжи. – Все всегда налаживается.

– Я такая глупая, – всхлипнула она и утерла слезы идеально белым носовым платком. – Вы бог знает что подумаете.

– Ничего я не подумаю, – ответил я.

Но о чем же я все-таки подумал? Может быть, о том, что желание защитить – это желание обладать? Что желание обнять – это желание надавить? Что желание любить – это желание разрушать? Пока я размышлял, за окном проехал автобус. Двухэтажная реклама французских духов.

«Ангел или демон?» – вопрошала вампирического вида модель, глядящая на освещенный солнцем мир.