Собственные записки. 1829–1834

Мы начали с мечети Софии или бывшей церкви святой Софии, которую я прежде видел, но в коей не были многие из провожавших меня, а потому и просили меня снова зайти в сие здание. Из Софии пошли мы смотреть мечеть, называемую Султан-Ахмет[143], им построенную: здание обширное, но уступает в величине и красоте своей Софии. В мечети сей замечательны четыре огромные столба, поддерживающие купол, и еще более огромной величины камни, из коих сложены сии столбы. Мулла мечети сей, не ожидавший нашего прибытия, вбежал впопыхах и дерзко спросил провожавшего нас, что мы за люди и что нам нужно; но Келим-ефенди, еще воскреленный парами обеда, с тем же видом отвечал мулле, что он может о сем спросить сопровождающих нас кавасов или прислужников сераскир-паши, и мулла отошел. Я пожелал видеть гробницу Султан-Ахмета, и меня беспрепятственно проводили в другое небольшое здание на том же дворе, где находилась гробница Султан-Ахмета и всего семейства его. Место сие убрано без всякой пышности и не вселяет никакого уважения в посетителе. Ряд больших и малых гробниц из камня, довольно грубо сделанных, занимает внутренность здания; на гробницах поставлены чалмы с простой обвивкой, при изголовье же гробницы самого султана поставлено два налоя, в коих хранятся Кораны в серебряных переплетах. Турки не делали нам никакого препятствия открывать и рассматривать кораны и на все подавались весьма охотно.

Потом поехали мы на базар, который устроен довольно хорошо вроде гостиных дворов наших, под каменными сводами; мне хотелось видеть торг невольников, но он был заперт уже в то время.

Так как уже прошла большая часть дня, и я боялся опоздать возвращением в лагерь, то я поехал к сераскиру; но, приехав к нему на двор, встретил человека его, который сказал мне, что сераскир просит меня приехать к нему в Совет, где он меня будет дожидаться.

Я исполнил в точности желание его и приехал в порт, слез с лошади и пошел в Диван, где нашел собранными великого визиря, сераскира, Ахмет-пашу, Галиль-пашу, Тагир-пашу и всех главных чиновников государства, важно преющих в заседании. Шедшие за мной офицеры остановились в аванзале; я вошел и сел подле сераскира. Внезапное вторжение сие всех изумило; но сераскир вскоре встал и, проводив меня в другую комнату, пригласил всех войти, велел подать трубок, надел сапоги и, вышед со мной, поехал меня провожать к пристани, говоря, что он очень рад тому, что я приехал в Совет и что он желал всем показать, сколько он любит и уважает русских. Ахмет-паша также сел верхом и поехал провожать нас. Они повели нас опять чрез край двора старого сераля и, приехавши к берегу, показали нам старые каюки или лодки султанов и новый каюк нынешнего султана, которые содержатся, в особенности старые, в большой небрежности.

Окончив, таким образом, обозрение Царьграда в сей день по возможности, я возвратился к вечеру в лагерь.

28-го числа. Я ждал к себе в гости сераскира и Ахмет-пашу, которые назвались в гости ко мне накануне. Ахмет-паша приехал к обеду, заставив себя по обыкновению довольно долго ждать. К вечеру приехал и сераскир с другими чиновниками. Песельники, музыка, фейерверк, солдатские пляски попеременно занимали его в течение всего вечера. Он порядочно выпил, и его качали под русские песни. Прибывшие к тому времени случайно из Беуг-дере дамы еще более оживили веселый праздник наш: танцевали, пили здоровье сераскира и провели весь вечер весьма приятно. Сераскира проводили усталого, полупьяного и весьма довольного, с музыкой.

29-го. По приглашению графа Орлова, мы ездили смотреть дворец султана в Беглер-бее. Деревянный дворец сей довольно обширен и построен со вкусом, но весьма легко и не имеет никакой прочности. Всего занимательнее же для меня показалась изваянная мраморная собака, которая лежит в небрежности в углу сада; произведение сие отлично, но у турок лежит оно без всякого внимания[144].

30-го. Возвратился из Дарданелл поручик Дайнезе, который оставался там по моему приказанию для собирания сведений и известий о египетской армии; в тот же день приехал капитан Врангель Генерального штаба, посланный сюда от графа Киселева.

31-го. Ввечеру приезжал в лагерь с женой своей секретарь баварского принца[145], прибывшего на днях на пароходе путешественником; они ходили по лагерю и пришли ввечеру в мою палатку, с другими дамами, откуда и отправились назад при захождении солнца.

1 июня я ездил с некоторыми офицерами в табун, находящийся при реке Риве, верстах в 20-ти отсюда. Осмотрев берега сей реки, я спустился к берегу моря, где, переправившись через реку сию, зашел в крепость Риву, устроенную на правом берегу оной. Оттуда я следовал берегом моря, заметил места, в которых, в случае надобности, можно бы сделать высадку, и возвратился ввечеру в лагерь той дорогой, которой бы должно идти к Скутари в случае высадки войск; эту дорогу можно удобно разработать.