Сочинение на несвободную тему (СИ)

— Представляете, Михаил, какая у нас прикольная работёнка выдалась? — шутил молодой Рыбкин. — Один герой молчит из загадочности, другому хирурги рот перекрыли! Главный злодей проглотил язык из принципа. Ладно, хоть Райнер вменяем и вполне ясно выражается.

— Почему вы поехали именно в Челябинск год назад? — холодно спросил Карасик, смотря куда-то на шнурок капельницы.

— Ы-е-од-а-а-ды-ы-а… — у меня во рту каша, челюсти не двигаются, да и соображаю слабо.

— Ему помогла директриса из бывшей школы, Елена Ивановна Антонова. Здесь, в лицее, как раз требовался учитель филологии, а сыну надо было начать всё сначала. Елена Ивановна предложила, мы с супругой поддержали, — по-военному отрапортовал за меня отец. Бесит, когда он маму называет «супругой».

— И как вам наши детки? Глупее, чем в Москве? Марек Юхнович, например? Вундеркиндер просто! — Рыбкин светился от собственных шуток.

— Как вы оказались у Юхновичей? — по-прежнему изучал систему Карасик.

— Е-е-ли и-а-ош-о-ы… — мой ясно-понятный ответ.

— У Марека была постоянная учительница, но летом у неё проявилась тромбоэмболия, и как следствие — ишемический инсульт. Женщина умерла. К мальчику назначили педагогом Михаила. Его особо не спрашивали. — Отец, похоже, в курсе.

— А он ваще говорил вам что-нибудь? Пушкина-то хоть читал? — Рыбкин.

— Как вы заинтересовались парой из дома напротив? — Карасик.

Я решил не отвечать.

— Мальчик писал сочинения, вы же знаете, — раздражённо высказался отец. А потом гордо: — А мой сын не будет подкручивать у виска тем, кто просто иной. Он педагог!

— Но ведь Марек никому не открывался? Почему слил всё вашему сыну? — Рыбкин.

— У вас были какие-то особые отношения с Мареком Юхновичем? — Кара…

Отец вдруг вспрыгнул с места и кинулся на этого сухаря в форме, схватил его за грудки и прошипел служителю закона в лицо:

— Какого чёрта? Заткни свою пасть! И это тот, кто должен нормальных людей защищать? Ещё один намёк… — Мне захотелось врезать этому карасику ногой в рыбий глаз, я даже дёрнулся, но по телу сразу прокатилась отрезвляющая боль. Отец бросил обратно в стул следователя и кинулся на мой стон. И так же сурово: — Что за самодеятельность? Лежи и не двигайся!

По-моему, оба полицейских несколько обалдели, а Карасик не стал кипеть из-за возраста, да из-за ранга моего отца.

— Э-э-э… — продолжил вялый допрос Рыбкин. — То есть когда вы впервые увидели Евгения Райнера в окно из квартиры Юхновича, вы его не узнали?

— Угу, — ответил я сам.