Сочинения

Но идею с деревней уже не вытравишь. Бинц, бухгалтер, развивает ее: «Там бы ему было чертовски хорошо. Деревенский воздух вернул бы ему здоровье. А здесь он только день ото дня глупеет. Скоро будет стыдно даже смотреть. Скоро он будет вызывать отвращение. А в деревне у него будет много солнца и какое-нибудь легкое занятие. Он мог бы там полдня лежать в траве под деревом и говорить: „Прочь от меня!“ Комары и мухи не обидятся. Скоро же будет просто стыдно. Над Хельблингом следует провести небольшой процесс. Если бы я был шефом, я бы здесь быстро навел порядок». Если бы я был шефом! Господин Бинц в квадрате хотел бы стать шефом всего отдела. По его носатому мнению, с дисциплиной и достоинством в бухгалтерии дела обстоят неважно. Зажатый между толстыми фолиантами, он мечтает о стальных реформах и о себе в качестве сурового их исполнителя. Да-да, ох уж эти подчиненные.

О предполагаемых и мнимых причинах духовного одичания Гермера говорят тут и там, но беззлобно. Должность виновата. Должность у него изнуряющая. Гермеру давно пора оставить должность. Любой бы на такой должности свихнулся. А потом шепчутся, Рюгг виноват, господин Рюгг, заместитель шефа. Это он холодным расчетом довел Гермера до безумия. Вина на Рюгге и ни на ком ином. Это самый что ни на есть прожженный интриган. Работать рядом с этим сатаной сущее мучение. Во-первых, этот дьявольский портфель, во-вторых, Рюгг, сущий дьявол. Гермеру стоит посочувствовать. Почему он позволяет так с собой обращаться? В любом случае, ему следует оставить должность. Хельблинг услужливо принимает на себя обязанность расписать всему бюро мучения Гермера, И делает он это намеренно самыми мрачными и отнимающими как можно больше времени красками. Он насмерть закрашивает время. Но шеф Хаслер, как всегда невосприимчивый к искусству, разрушает всю фреску.

«Господин Гермер, вам следует работать точнее», — замечает Рюгг, старый, тихий, в очках, тощий, монотонный, серый, с бородой, бледный господинчик тоскливым, пронзительным голосом. «Господин Рюгг, оставьте меня в покое. Понятно? Прочь!» — отвечает Гермер. Это уже не похоже на речь подчиненного, еще меньше похоже это на слова хлеба насущного, и еще меньше на слова человека, который боится, что его снимут с должности. Но что поделаешь, если слова вырвались. О, как Рюгг ненавидит Гермера, но еще ужаснее то, как ненавидит Рюгга Гермер, а самое ужасное то, как они оба до смерти ненавидят друг друга. И все же они должны работать вместе, в связке, как спаянные детали гудящей машины. Деятельность одного ничего не стоит без услужливой деятельности другого. Ошибется один, а пострадают от этого трое, а Гермер все время ошибается, но он крепко и твердо верит, что работает плохо только потому, что ему мешает злость Рюгга. Рюгг, напротив, изящный, со вкусом человек, он никогда не принимает участия в «представлениях», а с Гермером обращается как с совершенно нормальным, и как раз это и очаровывает больного: «Прочь!» Говорит ли Хебель А Хебелю В подобные слова? Да-да, вот такая деталь машины.

Годами Хебель А и Хеббель В вместе вращают колесо работы. Среди «Вам следует работать лучше!» и «Подите от меня прочь!» Среди тайно пожирающей их злобы. Рюгг всегда смотрел на Гермера косо поверх очков. Возможно, эти взгляды и послужили причиной горячности Гермера. Кто может сказать, что тревожит чью-то душу. Оставим лучше своевременное решение этого вопроса господам ученым. У них и патент есть. Когда в зале царит такая прилежная, старательная тишина, кто-то вдруг засвистит, и кто же это? Гермер. Еще он может вдруг громко засмеяться. И все время отмахивается от чего-то в воздухе ужасно большой ладонью. Бедный Гермер.

Да-да, жизнь тяжела, Хельблинг даже знает про это песню. Говорят, заунывные песни самые волнующие. Гермер женат, у него двое детей, девочки, они только пошли в школу. Каждые шесть-восемь недель госпожа Гермер навещает директора банка, чтобы слезно попросить этого высокочтимого господина сделать все необходимое, чтобы ее мужа по возможности щадили и оставили в покое. Коллегам объясняют, что от представлений лучше отказаться. «Было бы лучше отправить его в деревню», — считает Майер фом Ланд.

Действие этого и следующего текстов происходит в одной и той же конторе. Также см. Ein Vormittag (Geschichten) и Helblings Geschichte (Kleine Dichtungen). Большинство фамилий в тексте говорящие: Зеин — горный пастух, Хельблинг — полпфеннига, Шюрх — извозчик, Майер — приказчик, Бинц — коротышка, Вундерли — простак, ротозей, Штадтхаус — городской дом и т. д.

Малыш