Сочинения

Ибо ни один из нас не имеет в вашем городе ни поля, <365a> ни сада, никто не обзавелся домом, не женился, не выдал никого замуж, не влюбился ни в кого из ваших красавцев, не стал домогаться ассирийского богатства, не оказал никому никакой протекции[702]; никто не позволил никому из находящихся у власти повлиять на себя, никто не побуждал народ устраивать пиршества и театральные представления. Зато мы создали роскошный досуг, но люди, отвлекшись от нужды, использовали свободное время, чтобы сложить анапесты <365b> против творца их собственного счастья. Я не взимал золота, не требовал серебра, не увеличивал дани, но вместе с недоимками освободил вас и от пятой части обычных налогов. Более того, я не думаю что моего целомудрия достаточно, и, клянусь богами и Зевсом, у меня есть советник, который действительно скромен, в чем я уверен, хотя вы его и поносите совершенно, поскольку, будучи уже стариком и имея спереди залысины, он, в силу своего нрава, стыдится отпустить длинные волосы, <365c> такие, как Гомер приписывает абантам[703]. В качестве двора я имею также двух или трех человек, ни в чем не худших его, впрочем, может быть, четверых или пятерых, если хотите.

Что же до моего дяди и тезки[704], то разве не руководил он вами справедливейше и столь долго, сколь боги позволили ему оставаться со мной и содействовать мне? Разве не управлял он в высшей степени предусмотрительно всеми делами города? Мне это кажется прекрасным — имею в виду кротость и скромность таких правителей, и <365d> я думал, что осуществления этих добродетелей на практике достаточно, чтобы выглядеть в ваших глазах прекрасным. Но вам противна длина моей бороды, небрежность волос, то, что я не хожу в театр и что требую от людей почтительного поведения в храмах, и потому вы постоянно испытываете неудовольствие и от этого, и еще от других вещей — оттого, например, что я попытался изгнать изобилие с рынка. В силу такого положения дел, я по собственному желанию оставляю ваш город. <366a> Ибо, когда человек меняется в преклонном возрасте, нелегко, я думаю, ему избежать молвы о нем как о коршуне. Говорят, пел некогда коршун, подобно другим птицам, но заржал как-то, как благородная лошадь, а затем, забыв свой прежний голос и не будучи способен усвоить благородное ржанье, он потерял и то и другое, и поэтому голос его хуже, чем у других птиц. <366b> И я боюсь, как бы, лишившись всецелой дикости, не остаться не приобретшим и совершенства. Ибо я уже, как вы и сами можете видеть, поскольку того хотел Бог, близок к возрасту, "когда смешался белый волос с черным", как сказал теосский поэт[705].

Достаточно об этом. Но теперь, во имя Зевса Агора и Зевса Градохранителя, объясните мне — почему вы неблагодарны? Претерпели ли вы какое-либо зло от меня <366c> — все общество или частные лица? Может, потому, что не имеете возможности отомстить открыто? Не так ли, как комедианты, влачащие и носящие по кругу Геракла и Диониса, вы нападаете на меня на рынке с бранью? Или вы скажете, что хоть я и воздерживался от причинения вам зла, однако же, все же не сдерживался и говорил плохое, так что вы защищались тем же? Что же было причиной вашей неприязни и ненависти ко мне? Ибо я хорошо знаю, <366d> что не причинил вам ничего ужасного, не нанес вам неисцелимых ран — ни частным лицам, ни всему обществу; я не говорил вам дурных слов, даже хвалил вас, что, как мне казалось, и подобает делать; я дал вам определенные блага, как это и естественно для человека, желающего, насколько он может, сделать добро многим людям. Но я хорошо знаю, что невозможно и уменьшить налоги, и дать всё тем, кто привык принимать дары. <367a> Следовательно, хоть я и не уменьшил ни одной из раздач народу, которые привычно совершает царская казна, но при этом и не уменьшил немногие взимающиеся с вас подати — неужели в этом есть что-нибудь непонятное?