Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2

 Что же до искания и разнообразия формы, то к этому письму я прилагаю приложение № 2, в котором вы найдете уже не ямб, но дактиль^[161]. Мне интересно услышать от Вас мнение об этом способе стихосложения. Это непрерывная строка трехсложных стоп. Предложения можно разнообразить началами их в стопах разного характера^[162], а в середине рассыпать во всевозможных сочетаниях и со всеми промежутками внутренней рифмы. Получается гибкий, подвижный стих. Он наиболее соответствует моему нервному характеру творчества и пришел ко мне интересным образом в таинственном пророческом сне. Конечно, подготовка его была в яви, м<ожет> б<ыть>, подсознательная. Как-нибудь я расскажу Вам об этом. Назвал я это – ритм. Не метко. Но – «Стих о...», а тут «Ритм о...»

 Критиковать не стесняйтесь, если Вы так добры заниматься мною. Мне это очень полезно и вместе с тем приятно.

 Номер журнала «Своими Путями» с творчеством скитников жду с нетерпением. Мне очень интересно познакомиться со своими «братьями, ушедшими из мира». Рафальского я знаю, но как-то так вышло, что знаком с ним не был. Стихи же его мне изредка попадались, но мало. Имею понятие, что он самобытен и ярок в образе.

 Благословение Ваше и обещание не погнушаться моими скромными подвигами в надежде пострига в <в>веренном вашей отеческой любви Скиту принимаю с благоговением, а также страхом перед Тем, имени Которого не произношу. Расстояние может ли быть препятствием для духовного сообщения, тем более что почта к нашим услугам. Говорите, хочу ли, чтобы считали меня в составе кружка? Несомненно. И не замедлю прислать что-нибудь для общей братской беседы в Скиту; Вас же разрешите с этих пор называть духовным отцом своим.

 Что касается печати, то я, приготовив матерьял, пришлю Вам всё то, что есть переработанного и приведенного в надлежащий вид (чтобы показаться на люди – надо же ведь одеть галстук). Этого материала не много. Вы же с ним и поступите по своему отеческому усмотрению.

 «Приложения» же только для Вас и моих отныне братий духовных. Не знаю, успею ли, но мне хочется послать с этим письмом несколько сценок из Петруши, в котором я поположил просмотреть весь путь, мной пройденный. Когда-нибудь соберусь: поправлю, перепишу и пошлю Вам обе части Петруши (а должно быть еще две – они в проэкте).

 Мог бы я еще предложить братской беседе размышления и те мелкие открытия в узкой области свойственного нам искусства, пришедшие мне в моем затворе. Так о некоторых сторонах творчества Гумилева, о неиспользованных формах стихосложения, об соприкосновении областей религии и искусства. Но боюсь, что отстал, предоставленный самому себе без братской поддержки, а открытия мои могут быть маленькими Америками, давно найденными и изученными прежде. Вы же со своей стороны могли бы помочь мне рассказами о подвигах мужей и чудесах этого мира.

 Зовут меня так же, как гр. Толстого – Лев Николаевич. Но это дело случая – меня хотели назвать иначе – Борисом. Говорят, что здесь есть некая таинственная связь с умершим тогда Львом XIII.

 Живу я сейчас совсем в затворе. Из квартиры нас выселили; город дал комнатку в замке. Замок старый, построен в XVI столетии князьями Острожскими. В нашей комнате одно решетчатое окно, но и то на уровне пола. Темно и, откровенно говоря, сыро – ибо здание каменное, стены толстые – аршина 4-3 в толщину. Смотрю я на решетчатое окно, на собор, который рядом на той же горке – чем не затвор. А для столпничества есть маленькая коморка, в которой лечь нельзя. Если бы я был прежним аскетом, времен сражения плоти с духом – вот бы обрадовался этой обстановкой. Мама смеется: чтобы читать – надо лечь на животe на пол в самое окно. А я так работал – писал на сидении стула в самой нише окна, но быстро поднялся, забыв, где нахожусь, и разбил голову о верхнюю дугу ниши. Читать, впрочем, можно в дверях, что я и делаю. Служу я сейчас сторожем в одном учреждении.

  Бью челом Вашему отеческому благоволению.

                                                                                 Лев Гомолицкий.

О получении сего письма напишите, хотя бы немного. Я буду знать, что оно дошло и всё благополучно. ЛГ.

3. Гомолицкий – Бему

       18/VI/26 г.

  Многоуважаемый

                     и дорогой

  Альфред Людвигович!

 Следом за письмом своим шлю несколько стихотворений, приготовленных для печати. Делайте с ними что Вам будет угодно, отдаю их в Ваше распоряжение^[163].

 Сегодня получил письмо от скитника Николая Вячеславовича Дзевановского^[164]. Меня очень порадовало такое отношение ко мне. Мне кажется, мы сойдемся и сойдемся хорошо.

 В этом же конверте Вы найдете мою грамоту прямо в Скит Поэтов, которую будьте так добры предоставить общей беседе Скита.

 Тут же вкладываю вам открытки с фотографией замка, в котором живем сейчас мы. Крестиком я отметил нашу дверь.

 Боюсь слишком обремянить пакет, а потому спешу кончить.

С уважением Лев Гомолицкий.

4. Гомолицкий – Бему

          3/VIII-26 г.

          Дорогой

   Альфред Людвигович!