Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2

Эти замки, рухнувшие / в развалины без лада,
Украшали тебя и хранили, / о неблагодарный Крым!
Ныне торчат на горах, / как черепа гигантские;
В них гад живет или человек / подлейший гада.
Взберемся на башню, / я ищу гербов следа;
Есть и надпись, это, может, / героя имя,
Что было войск страхом, / в забвении дремлет,
Обвито, как чернь, листом винограда.
Тут Грек высекал в стенах / афинские украшения,
Отсель Италиец Монголам / грозил железом
И из Мекки пришелец / напевал песнь намаза;
Ныне коршуны черным крылом / облетают могилы,
Как в городе, который дотла / истребит зараза,
Вечно с башен развеваются / флаги траура.

Примечание составителей: В машинописи Гомолицкого последняя строка первоначально выглядела так:

  Со стен чорные флаги спущены навеки.

«Спущены» были выправлены на «воздеты» перед тем, как найден был конечный вариант.

 К сонету XVIII. Аюдаг. – Аюдаг (медведь-гора) гора на южном берегу Крыма в 16 верстах от Ялты в сторону Алушты. «Бардон» (11-я строка) – судя по примечанию Мицкевича к последнему «любовному» сонету Exkuza, где употреблено то же слово, это древнегреческий барбитон, «алкеева лютня». Создавая неизвестное слово «бардон», Мицкевич, м. б., связывал его также с любезным романтикам «бардом». Козлов перевел Аюдаг, как I и XIV сонеты, сонетною формой.

 Дословный перевод:

Люблю взирать, опершись / о Юдага скалы,
Как вспененные валы, / то в черные ряды
Стеснившись, ударяют, / то, как серебряные снега,
В тысячных радугах / кружатся великолепно.
Трутся о мель, / разбиваются на волны,
Как армия китов / облегая берега,
Захватят сушу в триумфе / и обратно, беглецы,
Влекут за собой раковины, / перлы и кораллы.
Похоже на твое сердце, / о поэт молодой!
Страсть часто грозные / возбуждает непогоды;
Но когда подымеш бардон, / она без вреда тебе
Бежит в забвения / погрузиться тони
И бессмертные песни / за собой обронит,
Из которых века сплетут / украшение твоих висков.

 Сонетом XVIII-м «Аюдаг» завершается цикл Крымских сонетов. Фолькерский делит их на следующие композиционные группы. Четыре первые – «морские» (если присоединить к собственно морским Аккерманские степи с их степным «сухим океаном»). Пятый сонет на границе между водным путем в Крым и его сушей; отсюда показан общий вид на горы. Четыре следующие сонета изображают развалины Бахчисарая; четыре дальнейшие происходят в долинах, даже Чатырдаг виден снизу (у стоп его твердыни). Тут вторая граница – у подножия гор. «Поэт возьмет теперь себе в помощь Мирзу: сонет XIII вложен в уста Мирзы, сонет XIV в уста Пилигрима, сонет XV их диалог». Четыре последние сонета полны снова дикой природой – пропастями, расстилающимися далеко внизу видами на море и долины, развалинами на скалах и изменчивостью водной стихии (Фолькерский). Всё это завершается темой возрождающейся силы творчества. Внутренние страсти и невзгоды, заслоняющие внешний мир от поэта, приравнены к «бунтующей влаге», то атакующей берег, то обращающейся в бегство, оставляя на отмели дань из раковин, жемчужин и кораллов.

Так страсти пылкие подъемлются грозою,
На сердце у тебя кипят, младой певец;
Но лютню ты берешь, – и вдруг всему конец.
Мятежные бегут, сменяясь тишиною,
И песни дивные роняют за собою:
Из них века плетут бессмертный твой венец.

      (Козлов)