Читаем Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2 полностью

Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2

404[8]
Бог

Мой Бог – Кто скрыт подшелухой вещей, Кого назватьбоялся Моисей, о Ком скрывална проповеди Будда, и Иисус –назвал Отцом людей. Мой Бог, Кто будетжив во мне, покуда я самЕго живым дыханьем буду;в начале шага, взора иречей, о Ком, во мне жи-вущем, не забуду; Кто не прибег ещедля славы к чуду в тюрьмеи смуте, в воздухе полей,в толпе, к ее прислушиваясьгуду, в возне плиты и воп-лях матерей; Кто делает все чищеи добрей, открытый в жизнималенькой моей.

405[9]
Любовь

У звезд и трав, животныхи вещей есть Плоть однаи Дух единый в ней. Он есть и в нас, – пустьцели и нажива нас гонятмимо жизней и смертей. Но ты смирись и уважайлюдей: что в них и с ними,жалко и красиво; ты сожалей и милуй все,что живо – не повреди, щадии не убей. Люби неЯ, как тело лю-бит душу: и соль морей, икаменную сушу, и кровь жи-вую, и в броженьи звездземного шара золотую грушу. Как из птенцов, свалив-шихся из гнезд, дыши навсех: на выжатых как грозд,на злых и наглых, вора и кли-кушу, кто слишком согнути кто слишком прост. Пусть твоего Дыханьяне нарушит ни жизнь, нисмерть, ни почести, ни пост,который в ранах папиросытушит.

406[10]
Земной рай

Заря цветет вдоль не-ба, как лишай. Где трупкошачий брошен за сарай,растет травинкой жел-той и бессильной отве-шенный так скупо лю-дям рай. Вот проститутка,нищий и посыльный с по-датками на новый уро-жай. Перед стеной тю-ремной скверик пыльный,солдатами набитый черезкрай... Есть тьма – есть свет,но, веря невзначай, ониидут... разгадка непосильна,и не спасет ни взрыв, никрест крестильный.

407[11]
Голем

Один раввин для местисилой гнева, слепив изглины, оживил голема. Сталчеловечек глиняный дышать. Всю ночь раввин училего писать и нараспевчитать от права влево,чтоб разрушенья силуобуздать. Но дочь раввина назы-валась Ева, а Ева – Ха-ва значит: жизнь и мать, –и победила старца муд-рость–дева. Придя для зла, не могпротивостать голем люб-ви и глиной стал опять.––– Не потому ли, плевелыпосева, боимся мы на жизньглаза поднять, чтоб, полю-бив, не превратиться в пядь.

408[12]
Наше сегодня

Ночь, полная разрозненнойстрельбой – комки мозговна камнях мостовой – и надтолпой идущие плакаты...все стало сном – пошло наперегной. Там, где висел у куз-ницы Распятый, где рылсяв пашне плуг перед войной,вдоль вех граничных ходитне усатый и не по-русскимрачный часовой. Ведь больше нет нитам, в степи покатой,ни здесь... под прежнейрусской широтой, Ее, всвоем паденьи виноватой. Огородясь казармой итюрьмой, крестом антеннывстав над курной хатой,на нас взглянул жестокийвек двадцатый.