Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

О камни, солнцем раскаленные, в вас много
тоски по дымным первобытным дням,
когда подобны были вы огням:

в творенья час, там, в дуновеньи Бога,

в мир открывая облачную дверь,
гремя из тьмы сверкали... а теперь –

лежите вы покорно под ногами,

лицо вам стершими, и мир уже над вами
колесами скрежещет и гремит,

и солнце, усмиренное в эфире,

уже не пляшет, как на древнем пире,–
в ярме у времени под свист бича спешит

по циферблату дней благополучных

над тишиной полей, хлебами тучных,
где серп кровавый осенью звучит.

Но накаляясь в золоте зенита,

смирением источенные плиты,
травой из трещин пламенно дыша,
лучитесь мудрой теплотой и лаской
на всех бездомных, жмущихся, с опаской
ступающих, растоптанных, несытых,

кому опасны имя и душа.

1924-1934

ДОМ

208

К стеклу вплотную подошла луна.
Плечо к плечу, бедро к бедру без сна
лицом в подушку мы с тобой лежим.
Вся наша жизнь
луной
освещена.

Жена моя, почти всю ночь не спим,

и вспышки слов и мыслей легкий дым
над нами: тень, дыхание, волна:
сквозь лунные
воздушные
следы.

Из тьмы ночной иная тьма сейчас

возникнет: сон, и немотою нас
бесчувственной разделит.
Называем
еще друг друга шопотом,
вдыхаем
волос и кожи запах золотой:
любовный мед, сгущенный тишиной.
Но дышат ребра, мерно округляясь.
Наш час родной
плывет,
дрожа, качаясь,
над
бездной
сна...

Наш чай безоблачный,

который пьем,
размешивая с утренним лучом,
над тенью уличной бездонной щели,
и за окном, на камне городском
напоминанье:
голос птиц и ели.
И белая тяжелая луна,
плывущая над пустотою сна,
касаясь краем каменным постели,
и в непрозрачной пустоте окна
прозрачные безвесные недели...
О, наш воздушный,
наш
непрочный дом,
где между дверью, зеркалом, окном,
ломая руки, бродит жизнь со страхом,
стоит в окне, боясь взглянуть назад...
и где идет вдоль стен
бесшумным взмахом
нелиственный недвижный листопад.

209

Не научившись быть вполне земным,
я не умею быть еще жестоким.
Мои слова
оглушены высоким,
неуловимым, тающим, как дым.
На этот кров,
наш тесный шаткий дом
не ринутся слова мои обвалом:
хотят светить прозрачнящим огнем,
возвышенным
в униженном и малом.
Горевшее то тускло,
то светло,
косноязычное от сновидений
тело,
ты никогда справляться не умело
с тем, что в тебе клубилось и росло.

210