Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

Предгрозовые электрические травы,
проводники господних сил.
О, острия упругие, вас черной лавой
эфир небесный раскалил.
Не травяная кровь зеленая, но искры
по вашим стеблям из корней
вверх устремляются, на остриях повиснув,
слетают в знойный дух и вей.
В мир утоляющий реки войдя, корова,
из губ медлительных точа
по капле воду, пьет из голубого
предчувствие грозы луча.
И вот, клубится ваше знойное дыханье,
из берегов земли растет
и дышет молнией, и тяжкое бряцанье
гремит с дымящихся высот.
От молний рушатся деревья, тучи, домы,
горят дела людей, слова...
Так, став огнем, став дымом туч, став громом,
колеблет мир земной трава.

204

На травах огненных земного ложа
опустошенный, оголенный лежа,
совлекшийся одежд, веков, религий,

израненный колючими стеблями,

весь раскаленный солнцем и ветрами,
расплавленными в огненном эфире,

я как бы слышал отзвуки глухие,

обрывки возгласа напевного из книги,
Богами распеваемой на пире...

И с этих пор их звуки унесли

мой дух – внемли, мой смертный слух!– с земли.
Во сне по рощам облачным блуждаю,
оттуда вижу в дымке Гималаи –
огромный стол божественных пиров.
За ним гиганты в образе Богов.
Я узнаю в волнении оттуда
их облики: один, с улыбкой,– Будда,
он Иисусу книгу подает
раскрытую, ее читает тот,
поет, раскачиваясь, заложив страницу.
За ним – нагнувшись, гладит голубицу
весь знойный Кришна, дальше – Ляотсе,
седой младенец, но внимают все
его смиренному молчанью. Различаю
я даже дымный силуэт Шаддая
в конце стола. Священный аромат
в мой сон восходит, в мой духовный сад.
Курятся мудростью нетленной Гималаи...

205

Закинув голову, ресницы опустив,–
да, тяжкие, как все века, ресницы,–
сквозь звездных бездн вскипающий прилив
пытаюсь вспомнить человечьи лица.

Я забываю даже имена

их мудростей, ошибок... их столетий.

Вы любите сидеть в саду, когда

играют возле на дорожках дети?

И я, вникая, чувствую ее,

великую, хотя о малых, радость
смотреть на их борьбу и торжество
и заблуждений горечь или сладость.

И я бы, веселясь, их малых лон,

голов касался, разрушая стены
времен, когда бы неподвижный сон
не приковал мои в пространстве члены.

206

Вдыхая солнца золотистый прах
они лежат, пасясь на берегах,
богов потомки – горды, кругороги,
какими чтил их нынешний феллах.

Их льется кровь на бойнях, зной дороги

их выменем натруженным пропах,
но царственны и милостивы – боги
в движениях замедленных, в делах –

они жуют земное пламя – травы

(земля горит зеленою травой),
пьют воздух, головы закинув, голубой,–

чтоб, претворив в себя дыханье славы,

нас причащать нетленного собой –
молочной жертвой,– жертвою кровавой.

207