Сочинения. Том I. Трактат «Личность и проступки». Пьесы. Статьи о театре

И все же данное обстоятельство в совокупном нашем познании человека не приводит ни к какому расщеплению, вследствие которого «внутренний человек» (для которого опыт ограничен его собственным «я») был бы отличен от «внешнего человека» (а таким был бы любой другой человек вне меня самого). Все прочие люди остаются для меня не только неким «внешним миром» [zewnetrzno's'c], противопоставленным моему собственному «внутреннему миру» [wewnetrzno's'c], но в совокупности познания оба аспекта дополняют и уравновешивают друг друга. Более того, сам опыт в обоих своих видах, то есть как внутренний, так и внешний, работает на пользу этого равновесия и взаимодополняемости, а никак не наоборот.

Итак, прежде всего я сам для себя являюсь не только «внутренним миром», но и «внешним миром» тоже, оставаясь объектом того и другого опытов – изнутри и извне. Тогда как любой другой человек вне меня, хоть и является для меня только объектом внешнего опыта, не исчерпывает тем не менее всей совокупности моего познания «внешнего мира», ибо и он обладает свойственным ему внутренним миром. И хотя непосредственно я его не испытываю, однако о нем знаю – благодаря всем людям вообще, а на примере отдельных из них знаю порой даже более чем достаточно. Временами это знание на основе определенного контакта переходит в своего рода опыт чужого внутреннего мира, который не аналогичен опыту собственного «я» изнутри, хотя ему тоже присущи эмпирические черты.

Всё это необходимо иметь в виду, когда мы говорим об опыте человека. Нельзя этот опыт искусственно изъять из совокупности познавательных актов, объектом которых является именно человек. Нельзя его также столь же искусственно отсечь от интеллектуального фактора. Весь комплекс познавательных актов, направленных на человека (как на того, который есть я сам, так и на всякого человека за пределами меня), носит эмпирический, но и одновременно интеллектуальный характер. Одно предполагает другое, одно отражается в другом, одно существует за счет другого.

В этом исследовании необходимо постоянно иметь в виду целостный опыт человека. Несоизмеримость опыта человека, о которой мы говорили выше, не означает какого-то познавательного расщепления или несочетаемости. Познавательно мы способны проникнуть в самые глубины структуры человека, не опасаясь при этом ошибиться в отдельных аспектах опыта. Можно даже сказать, что над сложной совокупностью опыта человека возвышается его всеобъемлющая простота.

Сама же «сложность» этого опыта указывает на то, что в своей совокупности он (а следовательно, и познание человека) «складывается» как из того опыта, который каждый из нас получает в отношении себя самого, так и из опыта других людей; как из внутреннего опыта, так и из внешнего опыта. Всё это в познании скорее «составляет» одно целое, чем образует «сложность». Убежденность в принципиальной простоте всего опыта человека является для задачи исследования, которую мы обозначили в данной работе, штрихом более чем оптимистическим.

2. Познание личности на основе опыта человека

Нетождественность эмпирической и феноменологической позиций

Вывод, к которому мы пришли, безусловно и необходимо требует поточнее уяснить, как, говоря об опыте человека, мы вообще понимаем «опыт». Очевидно, что мы не разделяем его чисто феноменалистской трактовки, как это имело и имеет место в немалочисленной среде мыслителей-эмпириков. Позиция же эмпирическая, которую здесь мы принимаем, вовсе не должна и даже не может отождествляться с феноменалистской концепцией опыта. Сведение сферы опыта к чувственным функциям и смыслам порождает опасные противоречия и недоразумения. Это легко иллюстрируется на примере того предмета познания, который интересует нас в данном исследовании, то есть человека.

Если же принять феноменалистскую точку зрения, то тогда надо сначала спросить себя: что дано мне непосредственно? Только лишь некая подпадающая под ощущения «оболочка» того бытия, которое я называю человеком, или же сам человек? И является ли человеком его личное «я»? А если да, то в какой степени? Тогда нелегко будет признать, что непосредственно данное в человеке (или, вернее, то, что из человека исходит) является всего лишь не поддающимся точному определению набором неких ощущений, в то время как сам человек уже не является данностью, нет данного человека и его осознанного действия, то есть поступка.

Исходная позиция: факт «человек действует» в феноменологическом опыте