Сочинения в 3 томах. Том 2: Земля Санникова. Рудник "Убогий". Тепловая шахта

Репиков не верил своим глазам и перечитал телеграмму три-четыре раза, перевернул, осмотрел со всех сторон, чтобы убедиться, что телеграмма подлинная, а не какая-нибудь злая шутка со стороны одного из уехавших служащих, недовольных расчетом. Но, убедившись в ее подлинности, он все-таки не мог верить ее содержанию. Он бы поверил, если бы не было прибавки на счет аренды. Хозяин, не желая ликвидировать дело совсем, а желая только сократить расходы, мог устранить его, Репикова, от управления и оставить одного Бубнова с несколькими служащими для разведки. Но поверить, что Василий Михайлович, который лучше, чем кто-нибудь другой, должен был знать убогость рудника, решился взять его в аренду, не имея своих средств, было слишком трудно.

Репиков немедленно послал за Бубновым и вспомнил теперь, что штейгер, в противоположность всем остальным служащим, не делал никаких приготовлений к отъезду, ездил по-прежнему на рудник и проводил под землей в одиночестве по несколько часов и вообще имел все время какой-то загадочный вид.

Вот и теперь горничная вернулась с ответом, что штейгер на руднике, но что его жена обещала прислать его, как только он вернется к обеду.

Пришлось управляющему прождать часа два, сгорая от любопытства.

Наконец Василий Михайлович явился, прочитал телеграмму и весь просиял.

— Вы не рехнулись ли, Василий Михайлович? — спросил Репиков с тревогой.

— Нисколько, Николай Константинович! Я не мог видеть равнодушно закрытие рудника и тотчас же после телеграммы хозяина о ликвидации послал ему просьбу сдать мне дело на льготных условиях в аренду.

— Почему же вы мне ничего не сказали?

— Во-первых, я не был уверен в успехе просьбы, а во-вторых, не хотел, чтобы дело разгласилось преждевременно. Узнав, что я беру рудник, многие служащие и рабочие просились бы ко мне на службу, и было бы тяжело и неудобно им отказывать. А теперь многие уже разъехались, а нескольких нужных мне людей я выбрал и под разными предлогами задержал.

— Какой вы осторожный! Но что же вы думаете делать?

— Пока поведу только разведку с десятком-другим рабочих. Фабрику буду пускать изредка, когда накопится запасец руды.

— А на каких условиях вы выпросили аренду?

— Очень льготных, за попудную плату. Получу золото — буду платить, не получу — заплачу только подесятинную подать. Я даже не надеялся, что хозяин согласится на это. Впрочем, ему все равно пришлось бы бросить все или оплачивать самому караул и подать.

— И вы надеетесь найти золото?

— Не надеялся бы, не стал бы рисковать! Денег у меня таких нет, чтобы зря ими сорить.

— Кого же вы оставляете из служащих.

— Только станового с дочерью для стана и амбара и одного десятника для рудника, больше мне никого на первое время не нужно. А рабочих — всех китайцев и только двух русских — запальщика и машиниста.

— Что же, желаю вам всякого успеха, — сказал управляющий и попросил Бубнова прийти после обеда, чтобы выяснить, какие припасы и материалы из амбара он желает оставить за собой.

Весть о том, что рудник не закрывается, а отдается в аренду Бубнову, распространилась по стану, и на следующее утро к новому арендатору уже явилась целая толпа просителей: это были главным образом не уехавшие еще русские рабочие, преимущественно семейные, владельцы избушек на рабочей улице, которые все медлили со своим отъездом в надежде на то, что хозяин передумает, или вообще случится какое-то чудо. Теперь это чудо случилось, и все бросились к штейгеру наниматься.

Но Бубнов с раннего утра уехал на рудник, и толпа ждала его терпеливо до обеда; никто не хотел уходить, опасаясь не попасть в число нанятых, если опоздает к возвращению штейгера. К рабочим присоединились бабы, приходившие узнавать, почему мужья не возвращаются домой. Становой два раза подходил к толпе и советовал не ждать, сообщая, что арендатору рабочих не нужно. Но ему не верили.

— Как же без рабочих-то? Чего врешь-то? Не будет же он сам и за забойщика и за откатчика робить!

Наконец Бубнов приехал. Его сейчас же обступили и все наперебой просились на работу. Задние напирали на передних, чтобы протиснуться к штейгеру; каждый надеялся, что именно он будет нанят, если попадет на глаза. Толкались и ругались, все говорили разом.

С трудом водворив тишину, штейгер объяснил, что рабочих, сколько ему нужно, он уже нанял.

— Где же, когда же, кого же? — послышались разочарованные голоса.

— Нанял я, ребята, китайцев, потому что денег у меня мало, а они рабочие дешевые и неприхотливые.

Поднялись опять шум и крики недовольства. Некоторые заявляли, что они пошли бы не дороже китайцев, лишь бы остаться на руднике в ожидании лучшего будущего. Другие прямо говорили, что негоже китайцев оставлять, а русских выгонять, словно здесь китайская земля.

— Я вас не гоню! — возразил Бубнов. — Живите себе, мне что! Избы ваши, а не хозяйские, мне не нужны.

— А харчиться-то на какие доходы будем? Небось у нас бабы, робята есть, — кричали ему из толпы. — Нет, вы, Василий Михалыч, пошлите лучше китайцев к черту, они все воры и по забоям шарят, а мы с вами поработаем.