Сочинения в четырех томах. Том 1

Поработаю жокеем до конца сезона, еще пять-шесть месяцев. А в мае или в июне, когда наступит лето, распрощаюсь со скачками. Рано или поздно каждый жокей должен уйти из конного спорта. Надо предупредить Гарольда, чтобы он успел к осени подыскать мне замену. А пока с удовольствием поработаю у него — кто знает, может, выиграю скачки в Эйнтри, это мой последний шанс. Все может быть. У меня еще есть силы и воля к победе. Лучше уйти сейчас, пока хочется жить и целы кости.

Не жалея ни о чем, я спустился к подножию холма.

Глава 21

Через два дня приехала поездом Клэр, чтобы отобрать нужные фотографии.

— Готовлю портфель, — сказала она. — Теперь я твой агент, дело не ждет. — Я рассмеялся. — Ничего смешного, — обиделась Клэр.

У меня был выходной, и я договорился забрать Джереми из больницы и отвезти домой. Потом позвонил Лансу Киншипу и сказал, что фотографии для него давно готовы, а его что-то не видно, так что могу завезти, если он не против, мне по пути. «Очень мило с вашей стороны», — обрадовался Киншип. Я предложил заехать днем. Он ответил «хорошо», как всегда, поперхнувшись последним «о». «Мне нужно поговорить с вами», — предупредил я Киншипа. «Весь к вашим услугам», — согласился он.

Джереми выглядел много лучше, чем в воскресенье; лицо уже не пугало бледностью. Мы помогли ему сесть на заднее сиденье и набросили ремень, который он пристегнул с отвращением, заявив, что он не престарелый инвалид, а вполне жизнеспособный молодой адвокат, притом подающий надежды.

— Да, кстати, — сказал он, — вчера меня навестил дядя. Плохие новости, Филип. Старая миссис Нор умерла в ночь на понедельник.

— Нет…

— Ты же знал, что ее дни сочтены.

— Да, но…

— Дядя передал мне для тебя два письма, они в портфеле. Достань-ка.

Я прочел их тут же, на больничной автостоянке. Одно было адресовано мне. Второе представляло собой копию завещания.

— Дядю срочно вызвали в лечебницу составить завещание: врач сказал, что миссис Нор умирает.

— А что в завещании, ты знаешь?

— Нет, — покачал головой Джереми. — Дядя только сказал, что старуха осталась верна себе до последней минуты.

Я достал завещание из конверта.

«Я, Лавиния Нор, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим завещанием отменяю все предыдущие и выражаю свою последнюю волю…»

Далее следовало несколько строчек юридической белиберды, сложным путем назначалась пенсия повару и садовнику, и в самом конце — главное:

«Половину своего имущества, движимого и недвижимого, завещаю своему сыну Джеймсу Нору…

Вторую половину своего имущества, движимого и недвижимого, завещаю своему внуку, Филипу Нору, в полную безраздельную собственность, без ограничений и железных поводьев…»

— Что с тобой, — встревожилась Клэр. — Отчего ты так помрачнел?

— Старая ведьма… она победила.

Вскрыв второй конверт, я достал написанное нетвердой рукой письмо, без приветствия и прощания.

«Мне кажется, ты нашел Аманду, но скрыл это от меня, чтобы не расстраивать. Она монахиня?

С моими деньгами делай что хочешь. Если тебя от них потянет блевать, как ты сказал однажды… желаю проблеваться. Или передай моим генам.

Гадкие розы».

Я отдал завещание и письмо Клэр и Джереми.

— Что ты теперь будешь делать? — спросила Клэр, прочитав сначала одно, потом другое.

— Не знаю. Сделаю все, чтобы Аманда не голодала. А кроме того…

— Поживи в свое удовольствие, — посоветовал Джереми. — Старуха любила тебя.

Джереми, разумеется, как всегда иронизировал. Но, может быть, в его словах есть доля истины? Любовь или ненависть? Что чувствовала бабушка, оставляя последнее завещание?..

Из Суиндона поехали в Сент-Олбанс, сделав небольшой крюк, чтобы забросить Киншипу фотографии. Клэр и Джереми не возражали.

Дом нашли без труда: только Киншипу мог принадлежать этот помпезный фасад в псевдогеор-гианском стиле, парадный вход с колоннами, убогая подъездная аллея.

Открывать вышел сам Киншип — в белых джинсах, веревочных сандалиях и футболке в красно-белую поперечную полоску. Именно так одеваются кинорежиссеры всех стран и народов. Только мегафона не хватает.

— Заходите, пожалуйста, — пригласил он. — Я хочу с вами сразу расплатиться.

— Я ненадолго. Меня ждут.

Из окна машины выглядывали любопытные физиономии Клзр и Джереми. Пройдя вслед за Киншилом в дом, я очутился в большой гостиной, заставленной черной лакированной мебелью. Гладь паркета отражала столики из хрома и стекла. Со стен свешивались причудливые бра. Я протянул конверт с фотографиями.

— Взгляните, — сказал я, — может, что не так?

— Зачем? — Ланс Киншип пожал плечами. — Я доверяю вам.

Но конверт все же вскрыл и вынул содержимое.

— Переверните верхнюю фотографию.

Киншип удивленно приподнял брови, но послушался — и прочел то, что написала миссис Джексон. «Двадцать седьмого ноября сего года… налоговый инспектор… осмотрел дом в отсутствии Филипа Нора…»