Сочинения в двух томах

Песни оттуда звучали

Сквозь серебристый туман.

Песни туда нас манили...

Но, и сильна, и темна,

В море, в широкое море

Грозно влекла нас волна.

4

Любовь моя — страшная сказка,

Со всем, что есть дикого в ней,

С таинственным блеском и бредом,

Создание жарких ночей.

Вот — «рыцарь и дева гуляли

В волшебном саду меж цветов...

Кругом соловьи грохотали,

И месяц светил сквозь дерёв...

Нема была дева, как мрамор...

К ногам ее рыцарь приник...

И вдруг великан к ним подходит,

Исчезла красавица вмиг...

Упал окровавленный рыцарь...

Исчез великан»... а потом...

Потом... Вот когда похоронят

Меня — то и сказка с концом!..

5

Здесь место есть... Самоубийц

Тела там зарываются...

На месте том плакун-трава

Одна, как тень, качается...

Я там стоял... Душа моя

Тоскою надрывалася...

Плакун-трава в лучах луны

Таинственно качалася.

   <1866>

СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

На тему одной немецкой песни

С шумом и топотом пляшет в лугу молодежь,

В лад под визгливые скрипки.

Вдруг понеслась одна пара вперед, из толпы

Вынырнув, точно две рыбки.

Точно плывут они, тихо колышась и в такт,

Мерно, как волны морские —

Но — усмехаются, глядя друг другу в глаза...

Ведает бог, кто такие!

«Вы, — говорит кавалеру она, — здесь чужой?..

Белый на шляпе цветочек —

Только ведь в самой морской глубине он растет...

Как ни рядитесь, дружочек,

Вас я узнала — по остреньким щучьим зубкам

Тотчас же, с первого взгляда!

Вы — Водяной, и красотку сманить за собой

В терем хрустальный вам надо».

Он отвечает: «Сударыня — ух! как блестят

Ваши зеленые глазки!

Ручки — как холодны!.. Если ж обнимут — то смерть,

Верная смерть ваши ласки!

Вас я по первому книксену тотчас признал...

Так что... секрет неуместен...

Вы ведь — Русалка, сударыня... Промысел наш,

Значит, друг другу известен»...

Ловко, изящно, от смеха же еле держась,

Легкие оба такие,

Плавают, в медленном вальсе колышась, они

Мерно, как волны морские.

Кончился танец — они расстаются, как все —

Он — с грациозным поклоном,

Книксен глубокий — она, — всё как люди, давно

С лучшим знакомые тоном.

   1889

«ОНИ О ЛЮБВИ ГОВОРИЛИ...»

Они о любви говорили

За чайным блестящим столом.

Изяществом дамы сияли,

Мужчины — тончайшим умом.

«Любовь в платоническом чувстве», —

Заметил советник в звездах.

Советница зло улыбнулась,

Однако промолвила: «Ах!»

В ответ ему толстый каноник:

«Любить надо в меру, затем

Что иначе — вред для здоровья».

Княжна проронила: «А чем?»

С улыбкой давая барону

Душистого чаю стакан,

Графиня сказала протяжно;

«Амур — беспощадный тиран!»

За чаем еще было место:

Тебе б там, малютка, засесть

И, слушая только сердечка,

Урок о любви им прочесть.

   <1866>

««СКОЛЬКО ЯДУ В ЭТИХ ПЕСНЯХ!..»

«Сколько яду в этих песнях!

Сколько яду, желчи, зла!..»

Что ж мне делать! столько яду

В жизнь мою ты пролила!

«Сколько яду в этих песнях!»

Что ж мне делать, жизнь моя!

Столько змей ношу я в сердце,

Да и сверх того — тебя!

   <1866>

«КРАСА МОЯ, РЫБАЧКА...»

Краса моя, рыбачка,

Причаль сюда челнок,

Садись, рука с рукою,

Со мной на бережок.

Прижмись ко мне головкой,

Не бойся ничего!

Вверяешься ж ты морю —

Страшнее ль я его?

Ах, сердце — тоже море!

И бьется, и бурлит,

И так же дорогие

Жемчужины таит!

   <1866>

ЛОРЕЛЕЯ

Беда ли, пророчество ль это...

Душа так уныла моя,

А старая, страшная сказка

Преследует всюду меня...

Всё чудится Рейн быстроводный,

Над ним уж туманы летят,

И только лучами заката

Вершины утесов горят.

И чудо-красавица дева

Сидит там в сияньи зари,

И чешет златым она гребнем

Златистые кудри свои.

И вся-то блестит и сияет,

И чудную песню поет:

Могучая, страстная песня

Несется по зеркалу вод...

Вот едет челнок... И внезапно,

Охваченный песнью ее,

Пловец о руле забывает

И только глядит на нее...

А быстрые воды несутся...

Погибнет пловец средь зыбей!

Погубит его Лорелея

Чудесною песнью своей!..

   <1867>

AUF FLUGELN DES GESANGES^[43]

Поэзии гений крылатый,

Незримой воздушной стезей,

В край солнца, к источникам Ганга,

Умчит нас, мой ангел, с тобой!

В глубокой, цветущей долине,

В виду неприступных снегов.

Ты явишься пышной царицей

Роскошнейших в мире цветов!

Там пенные с гор водопады,

И шелест волны в тростнике,

Толпы богомольцев, идущих

Омыться в священной реке.

Всё чудные сказки нам скажет

Про войны людей и духов,

Про жен, исторгавших супругов

Из челюстей адских богов...

Услышим мы вопль их страданий,

И вдруг — в их далекой любви,

Сквозь бездну веков, мы узнаем

Любовь и страданья свои...

   1867

«НЕЖДАННОЙ МОЛНИЕЙ, ВПОЛНЕ...»

Нежданной молнией, вполне

Открывшей мне тот мрак глубокий,

Где чуть дышу я, были мне

Тобой начертанные строки...

Среди обломков, ты одна

В моем минувшем — образ ясный,

Как мрамор божески прекрасный,

Но и как мрамор холодна!..

О, каковы ж мои мученья!..

Вдруг этот мрамор тронут! он

Заговорил! и сожаленья

Слезою теплой окроплен!..

А ты, мой бог! Тебя напрасно

Молю я: узел развяжи,

Дай мне покой, и положи

Конец трагедии ужасной!

   <1866>

«КОНЕЦ! ОПУЩЕНА ЗАВЕСА!..»

Конец! Опущена завеса!

К разъезду публика спешит...

Ну что ж? успех имела пьеса?

О да! В ушах моих звучит

Еще доселе страстный шепот,