Сочинения в двух томах

«ВОПЛОЩЕННАЯ, СВЯТАЯ...»

Воплощенная, святая,

В обаяньи красоты,

Ты, земле почти чужая,

Мысль художника — что ты?

Посреди сплошного мрака,

В глубине пустынь нагих,

Ни пути где нет, ни злака,

Ни журчанья вод живых;

Под напором черной тучи,

Что из вечности несет

Адский вихрь, что пламя, жгучий,

От которого всё мрет, —

Ты — удар посланца божья

В мрак сей огненным мечом,

Ужас тьмы и бездорожья

Вмиг рассеявший кругом

И открывший для поэта

Солнце Истины над ним,

Мир кругом — в сияньи света,

И в душе его, поэта,

Образ, выстраданный им!

   1888

«ВЧЕРА — И В САМЫЙ МИГ РАЗЛУКИ...»

Вчера — и в самый миг разлуки

Я вдруг обмолвился стихом —

Исчезли слезы, стихли муки,

И точно солнечным лучом

И близь, и даль озолотило...

Но не кори меня, мой друг!

Венец свой творческая сила

Кует лишь из душевных мук!

Глубоким выхвачен он горем

Из недр души заповедных.

Как жемчуг, выброшенный морем

Под грохот бури, — этот стих!

   1889

«ИЗ ТЕМНЫХ ДОЛОВ ЭТИХ ВЗОР...»

Из темных долов этих взор

Всё к ним стремится, к высям гор,

Всё чудится, что там идет

Какой-то звон и всё зовет:

«Сюда! Сюда!..» Ужели там

В льдяных пустынях — божий храм?

И я иду на чудный зов;

Достиг предела вечных льдов;

Но храма — нет!.. Всё пусто вкруг;

Последний замер жизни звук;

Туманом мир внизу сокрыт, —

Но надо мною всё гудит

Во весь широкий небосклон:

«Сюда! Сюда!» — всё тот же звон...

   1883

В. и А.

Всё, чем когда-то сердце билось

В груди поэта, в чем, творя,

Его душа испепелилась,

Вся в бурях творчества сгоря, —

В толпе самодовольной света

Встречая чуть что не укор,

Всё — гаснет, тускнет без привета,

Как потухающий костер...

Пахнёт ли ветер на мгновенье

И вздует уголь здесь и там —

И своего уж он творенья

Не узнает почти и сам...

Восторг их первого созданья,

Их мощь, их блеск, их аромат —

Исчезло всё, и средь молчанья

Их даже самые названья

Могильной надписью звучат!

Безмолвный, робкий, полн сомнений,

Проходит он подобно тени

Средь века хладного вождей,

Почти стыдяся вдохновений

И откровений прежних дней.

Но поколенья уж иного

Приходит юноша-поэт:

Одно сочувственное слово —

Проснулся бог и хлынул свет!

Встают и образы, и лица,

Одушевляются слова,

Племен, народов вереница,

Их голоса, их торжества,

Дух, ими двигавший когда-то,

Всё — вечность самая встает,

И душу старшего собрата

По ним потомок узнает!

Да! крепкий выветрится камень,

Литой изржавеет металл,

Но влитый в стих сердечный пламень

В нем вечный образ восприял!

Твори, избранник муз, лишь вторя

Чудесным сердца голосам;

Твори, с кумиром дня не споря,

И строже всех к себе будь сам!

Пусть в испытаньях закалится

Свободный дух — и образ твой

В твоих созданьях отразится

Как общий облик родовой.

   Октябрь 1887

«ОСТАВЬ, ОСТАВЬ! НА ВДОХНОВЕННЫЙ...»

Оставь, оставь! На вдохновенный,

На образ Музы неземной

Венок и вянущий, и тленный

Не возлагай! У ней есть свой!

Ей — полной горних дум и грезы,

Уж в вечность глянувшей — нейдут

Все эти праздничные розы,

Как прах разбитых ею пут!

Ее венок — неосязаем!

Что за цветы в нем — мы не знаем,

Но не цветы они земли,

А разве — долов лучезарных,

Что нам сквозят в ночах полярных

В недосягаемой дали!

   1888

МОЕМУ ИЗДАТЕЛЮ

(А. Ф. Марксу)

Издатель добрый мой! Вот вам мои творенья!

Вы — друг испытанный, вам можно вверить их...

А всё в их авторе, в последний самый миг,

Такие ж всякий раз тревоги и сомненья...

Он — жил в самом себе; писал лишь для себя

Без всяких помыслов о славе в настоящем,

О славе в будущем... Лишь Красоту любя,

Искал лишь Вечное в явленье преходящем

Отшельник — что же он для света может дать!

К чему и выносить на рынок всенародный

Плод сокровенных дум, и настежь растворять

Святилище души очам толпы холодной...

   23 мая 1893

АКВАРЕЛИ

АЙВАЗОВСКОМУ

Стиха не ценят моего

Ни даже четвертью червонца,

А ты даришь мне за него

Кусочек истинного солнца,

Кусочек солнца твоего!

Когда б стихи мои вливали

Такой же свет в сердца людей,

Как ты — в безбрежность этой дали

И здесь, вкруг этих кораблей

С их парусом, как жар горящим

Над зеркалом живых зыбей,

И в этом воздухе, дышащем

Так горячо и так легко

На всем пространстве необъятном, —

Как я ценил бы высоко,

Каким бы даром благодатным

Считал свой стих, гордился б им,

И мне бы пелось, вечно пелось,

Своим бы солнцем сердце грелось,

Как нынче греется твоим!

   1877

МЕРТВАЯ ЗЫБЬ

Буря промчалась, но грозно свинцовое море шумит.

Волны, как рать, уходящая с боя, не могут утихнуть

И в беспорядке бегут, обгоняя друг друга,

Хвастаясь друг перед другом трофеями битвы:

Клочьями синего неба,

Золотом и серебром отступающих туч,

Алой зари лоскутами.

   1887

«НАД НЕОБЪЯТНОЮ ПУСТЫНЕЙ ОКЕАНА...»

Над необъятною пустыней Океана

С кошницею цветов проносится Весна,

Роняя их на грудь угрюмого титана...

Увы, не для него, веселия полна,

Любовь и счастие несет с собой она!

Иные есть края, где горы и долины,

Иное царство есть, где ждет ее привет...

Трезубец опустив, он смотрит ей вослед...

Разгладились чела глубокие морщины, —

Она ж летит — что сон — вся красота и свет —

Нетерпеливый взор куда-то вдаль вперяя,