Сочинения в двух томах

Унесли непогоды...

Расплылися в туманы

Прежних звезд мириады,

Проливавших так много

Мне на сердце отрады...

В самом сердце уж нету

На любовь отголоска...

Уж и ты проливайся,

Одинокая слезка!

   1857

«В ТОЛПЕ ОПЯТЬ Я СЛЫШУ ПЕСНЮ...»

В толпе опять я слышу песню,

Что пела милая когда-то...

Ах, в это праздничное солнце

Еще страшней ее утрата!

И, уронить бояся слезы,

При всех я очи потупляю,

И в лес спешу, но за слезами

Едва дорогу различаю...

   1857

«ЧТО ЗА МИЛЫЙ ЭТО МАЛЬЧИК!..»

Что за милый это мальчик!

Как он рад всегда поэту

Предложить отведать устриц,

Сделать честь его Моэту!

Вечно — фрак и белый галстук;

Тон хорошего сословья;

По утрам ко мне он ходит

О моем узнать здоровье;

О моей хлопочет славе,

Остроты мои сбирает;

Мне в делах или в безделье

Услужить не пропускает;

Декламирует в салонах,

Дам пленяя слух и взгляды,

Из моих творений дивных

Вдохновенные тирады...

О, такие люди — редкость,

Хоть смешны порой, как дети,

В век, когда уж лучших нету,

Да выводятся и эти!

   1856

«МНЕ СНИЛОСЬ: НА РЫНКЕ, В НАРОДЕ...»

Мне снилось: на рынке, в народе,

Я встретился с милой моей;

Но — как она шла боязливо,

Как бедно всё было на ней!

В лице исхудалом и бледном,

С своею ресницей густой,

Глаза только прежние были

И чудной сияли душой.

У ней на руке был ребенок;

За палец держась, поспевать

За нею другой торопился —

Румяный... как некогда мать...

И с ними пошел я, тоскливо

Потупивши в землю глаза.

В груди моей точно проснулись

Подавленных чувств голоса.

«Пойдем, — я сказал ей, — жить вместе;

Я нянчиться буду с тобой,

Ходить за детьми и работать,

И вновь расцветешь ты душой!»

Она подняла ко мне очи,

И очи сказали без слов,

Одной только грустью: «Уж поздно!»

И я зарыдать был готов...

И в очи смотрели ей дети,

Вдруг обняли мать горячо...

Их крик уязвил мою душу...

Вдруг слышу, меня за плечо

Хватает еврей, мой издатель:

«Победа! — кричит. — Торжество!

В три дня разошлось всё изданье...»

О, как же я проклял его!..

   1857

«МЕНЯ ТЫ НЕ СМУТИЛА...»

Меня ты не смутила,

Мой друг, своим письмом.

Грозишь со мной всё кончить —

И пишешь — целый том!

Так мелко и так много...

Читаю битый час...

Не пишут так пространно

Решительный отказ!

   1857

«ЕЕ В ГРЯЗИ ОН ПОДОБРАЛ...»

Ее в грязи он подобрал;

Чтоб всё достать ей — красть он стал;

Она в довольстве утопала

И над безумцем хохотала.

И шли пиры... Но дни текли —

Вот утром раз за ним пришли:

Ведут в тюрьму... Она стояла

Перед окном и — хохотала.

Он из тюрьмы ее молил:

«Я без тебя душой изныл,

Приди ко мне!» — Она качала

Лишь головой и — хохотала.

Он в шесть поутру был казнен

И в семь во рву похоронен, —

А уж к восьми она плясала,

Пила вино и хохотала.

   1857

НЕВОЛЬНИК

Каждый день в саду гарема,

У шумящего фонтана,

Гордым лебедем проходит

Дочь великого султана.

У шумящего фонтана,

Бледный, с впалыми щеками,

Каждый раз стоит невольник

И следит за ней очами.

Раз она остановилась,

Подняла глаза большие

И отрывисто спросила:

«Имя? родина? родные?»

— «Магомет, — сказал невольник: —

Емен — родина, а кровью

Я из афров, род, в котором

Рядом смерть идет с любовью».

   1856

«НА МОЛЬБЫ МОИ УПОРНО...»

На мольбы мои упорно

Нет и нет ты говоришь,

А скажу ль: «Ну, так простимся!» —

Ты рыдаешь и коришь...

Редко я молюсь, о боже!

Успокой ее ты разом!

Осуши ее ты слезы,

Просвети ее ты разум!

   1857

ЛИЛИЯ

От солнца лилия пугливо

Головкой прячется своей,

Всё ночи ждет, всё ждет тоскливо —

Взошел бы месяц поскорей.

Ах, этот месяц тихим светом

Ее пробудит ото сна,

И — всем дыханьем, полным цветом

К нему запросится она...

Глядит, горит, томится, блещет,

И — все раскрывши лепестки,

Благоухает и трепещет

От упоенья и тоски.

   1857

ЧАЙЛЬД ГАРОЛЬД

Челн плывет, одетый в траур,

И, подобные теням,

Похоронные фигуры

В этом челне по бортам.

Перед ними — труп поэта;

С непокрытой головой

Всё он в небо голубое

Смотрит мертвый, как живой...

Даль звенит... Кого-то кличет

Точно нимфа из-за волн...

Точно всхлипывают волны,

Лобызать кидаясь челн.

   1857

«НОЧИ ТЕПЛЫЙ МРАК ГВОЗДИКИ...»

Ночи теплый мрак гвоздики

Благовонием поят;

Точно рой златистых пчелок,

Звезды на небе блестят.

В белом домике, сквозь зелень

Вижу, гаснет огонек;

Слышу стук стеклянной двери,

Слышу милый голосок...

Сладкий трепет; робкий шепот,

Нега счастья и любви...

И — внимательнее розы,

Вдохновенней соловьи.

   1857

«ОН УЖ СНИЛСЯ МНЕ КОГДА-ТО...»

Он уж снился мне когда-то,

Этот самый сон любви!..

Воздух, полный аромата...

Поцелуи... соловьи...

Так же месяц всплыл двурогий,

И белеет водопад...

Так же мраморные боги

Сторожат у входа в сад...

Ах! я знаю, как жестоко

Изменяют эти сны!

Как заносит снег глубоко

Поле, полное весны...

Как мы сами сон свой губим,

Забываем и клянем, —

Мы, которые так любим

И блаженством жизнь зовем!..

   1857

«ЧУДНЫМ ЗВУКОМ ДАЖЕ НОЧИ...»

Чудным звуком даже ночи

Наполняет мне весна,

И в мечтах моих, как эхо,

Отзывается она.

Точно в сказочном я мире...

Всё мне чудно — шум листов,

Пенье птичек-невидимок,

Аромат ночных цветов.

Розы кажутся краснее,

И вокруг головок их