Сочинения в двух томах

В золотом кремле, во светлом Вышеграде.

На златой престол, в одеждах белоснежных,

Поднялась княжна и вече открывала.

У престола стали вещие две девы:

У одной в руках доска была с законом,

У другой был меч, каратель кривды;

Против них зажжен был огнь, светильник правды,

И поставлен был сосуд с водою очищенья.

И княжна сказала со злата престола:

«Верные бояре! мудрые вы старцы!

Разрешите спор двух братьев о наследстве:

По закону, как поставлено богами,

Должно им: или сообща владеть землею,

Иль обоим разделить по равной части».

Кланялись княжне и старцы, и бояре,

Стали тихо говорить между собою;

И когда поговорили уж довольно,

То княжна велела вещим девам

Голоса сбирать в златую урну.

И собрали голоса, и, сосчитав, сказали

Приговор такой народу: чтобы братьям

Сообща владеть отцовским достояньем.

Услыхав решенье, поднялся во гневе

Лютый Хрудош и затрясся весь от злости;

Вскинул он рукою и, что тур свирепый, рявкнул:

«Горе для птенцов, когда змея в гнездо вотрется!

Горе для мужей, когда жена владеет ими!

Подобает мужу володеть мужами!

Старший сын владеть добром отцовским должен,

Как у немцев заведен тому порядок!»

Ратибор, старик, уже согбенный и весь белый,

Поднялся и, головою покачав, промолвил:

«Непохвально в немцах нам искати правды!

Наша правда по закону святу,

Как ее с собою принесли и утвердили

Наши деды, через три реки прешедши, в эту землю».

«Непохвально в немцах нам искати правды!» —

Повторили старцы и бояре,

И во всем народе раздалося:

«Непохвально в немцах нам искати правды!»

«Так и быть суду, как положило вече!» —

Порешила мудрая княжна Любуша,

И потом еще сказала: «Старцы и бояре!

Слышали мое вы ныне поруганье!

Непристойно больше разбирать мне ваши споры.

Изберите сильного вы мужа —

Пусть он вами по-железному владеет:

Девичьей руке — уж не под силу!»

И, сказав, сошла с престола золотого.

И молить ее усердно стали старцы и бояре,

Чтоб она в зазор не принимала

Грубияном сказанное слово;

Но княжны уже не умолили.

«Так сама нам укажи, по крайней мере, —

Заключили старцы и бояре, —

Кто ж достоин будет нами править?»

И на то Любуша отвечала:

«Уж богами решено, кому быть вашим князем!

Вот мой конь: куда пойдет, за ним ступайте!

Перед кем он остановится, тот князь ваш!»

И с коня узду сняла сама Любуша,

И его пустила без узды на волю.

Едут с веча посланцы по князя,

Едут с ними вещие две девы;

Конь бежит где полем, где дорогой;

Добежал до речки, побежал вдоль быстрой,

Прибежал он к нови, к выжженному полю;

Подымал ее железным плугом

Человек в лаптях, большого роста,

Погонял волов жезлом остроконечным.

Конь пред ним как раз остановился.

Посланцы, взглянув на пахаря, на лапти,

Перед ним смутясь остановились,

Но, оправясь, поклонились низко:

«Здравствуй, добрый человек, — сказали, —

Облачайся княжеской одеждой,

Надевай венец: тебе княжна Любуша

И народ весь чешский повелели

Власть принять и княженье над нами!»

И на то ответствовал им пахарь:

«Вам добро пожаловать, драгие гости!

Прежде ж чем о деле заводить нам речи,

Угостить вас, чем могу, я должен,

Здесь есть хлеб и сыр со мною —

Отпущу волов, и кушайте во здравье!»

И, сказав, вонзил он острый жезл свой в землю,

И с волов ярмо сложил, и крикнул:

«Гой! идите, милые, до дому!»

Только вдруг волы — лишь крикнул он — исчезли,.

Словно их и не было тут вовсе,

А который жезл воткнул он в землю,

Из него, глядят, растут три ветви —

Выше всё и выше — выступают

Из ветвей еще сучки — и много;

На сучках выходят почки,

Почки — смотрят — развернулись в листья,

А меж листьев выступают гнездами орехи.

Посланцы и пахарь изумились.

Только девы вещие в единый голос

«Радуйтесь, — воскликнули, — се явно

Боги нам свою сказали волю:

Облачайся, пахарь, княжеской одеждой,

На коня садись Любушина и с миром

К нам въезжай во светлый Вышград — чешским князем!»

Облачился пахарь в княжии одежды,

На плеча накинул плащ Любушин,

Сапоги надел... однако лапти

Взял с собой на память — и хранятся

В Вышеграде эти лапти и доныне.

Так Премысл стал славным чешским князем,

А княжне Любуше — добрым мужем.

   1871

САБЛЯ ЦАРЯ ВУКАШИНА

(Из сербских народных песен)

Рано утром, на заре румяной,

Полоскала девица-туркиня

На реке на Марице полотна,

Их вальком проворным колотила,

На траве зеленой расстилала.

И река пустынная шумела,

И до солнца воды были светлы;

Но, как стало солнце подыматься,

Светлы воды словно помутились:

Всё желтее проносилась пена,

Всё темнее глубина казалась;

А к полудню вся река уж явно

Алою окрасилася кровью.

И пошли мелькать то фес, то долман,

А потом помчало, друг за другом,

То коня с седлом, то человека;

И вертит на быстрине их трупы,

И что дальше, то плывет их больше,

И конца телам вверху не видно.

Опустив валек, стоит туркиня:

Страшно стало ей от тел плывущих;

Только слышит, кличут к ней оттуда...

Кличет витязь, бьется с быстриною,

Всё его от берега относит.

«Умоляю именем господним,

Будь сестрой мне милою, девица! —

Кличет витязь и рукою машет. —

Брось конец холста ко мне скорее,

За другой тащи меня на берег!»

И туркиня белый холст кидала,

На один конец ногой ступила,

А другой взвился и шлепнул в воду,

И поймал его поспешно витязь,

И счастливо до берега доплыл;