Сочинения великих итальянцев XVI века

Джусто. Возможно, он и сам в этом сомневался.

Душа. Безусловно. Он поступил так, как обычно поступают все, любящие мирскую славу больше, чем истину. Когда они чего-либо не знают, то, чтобы не уронить свое достоинство, не признаются в этом и говорят невнятно, чтобы люди думали, что они не хотят этого говорить, и не догадались, что они этого не знают.

Джусто. Ах, как много зла приносит нередко мирская гордыня!

Душа. И какого зла! Ты только подумай о религии: так называемые теологи, чтобы не признаваться в том, что через посредство природного света они не понимают чего-то, имеющего отношение к вере, принялись обращать неверующих в веру с помощью доводов философии, а философия совершенно противоположна вере, так как подчиняется порядку и законам, в то время как вера во всем превосходит природу и выходит за ее пределы.

Джусто. О ком ты говоришь?

Душа. Это те, кого в народе зовут схоластами;^[516] с помощью своей учености они доискивались причины всего, что создал Бог.

Джусто. Удивительно, как это Он в один прекрасный день не разгневался на них.

Душа. Но ведь Он — высшая благодать.

Джусто. А я вот не знаю такого государя, который бы не разгневался на своего слугу, если бы тот попытался узнать причину его поступков. Это ведь все равно что призвать Бога к ответу. Но скажи, пожалуйста, это те самые теологи, которые принадлежат к парижской школе?^[517]

Душа. Именно они, ты правильно сказал.

Джусто. Да, они этим без конца занимаются. Продавец книг Бартоло, мой кум, сказал мне, что ничего больше не может продать, и он запаковал книги, сделав чуть не сто тюков, которые с удовольствием обменял бы на чистую бумагу и дал бы еще что-нибудь в придачу.

Душа. Хвала лютеранам, которые, доверяя лишь Священному Писанию, заставили людей вернуться к чтению Писания и оставить бесконечные споры.

Джусто. Ну, вот видишь, правильно говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло. Но пока оставим это и вернемся к нашей беседе.

Душа. Из тех двух школ, о которых я тебе говорила, Платон, считавший меня бессмертной и божественной, сказал, что, раз я почти все понимаю, я была создана Богом полной многих знаний ab aeterno;^[518] а когда затем, спустившись с неба, я вселилась в тебя — ведь Бог предписал, чтобы я очистилась от пятен, которые у меня были, — я все забыла. А потом благодаря наставникам и упражнениям в науках ко мне вернулась память о знаниях; таким образом, он утверждал, что наше учение — это припоминание, а не узнавание нового.

Джусто. Знаешь, а это мнение очень даже мне нравится.

Душа. Послушал бы ты доводы, которые он приводит для доказательства этого! Ведь их так много, что они убедили Оригена^[519] и многих других христианских теологов, а еще Августина,^[520] когда он писал толкование на книгу Бытия, хотя потом он отрекся от этих взглядов.

Джусто. И Ориген потом передумал?

Душа. Нет, насколько известно.

Джусто. А что, он тоже говорил, что вы были созданы Богом ab aeterno, да?

Душа. Да. И что мы были по виду ангелы. Это мнение Церковь потом осудила как еретическое и ошибочное.

Джусто. Ты мне сейчас напомнила нашего соседа, который говорил, что наши души — это ангелы, которые не присоединились ни к грешникам, ни к служителям Бога, а остались между ними; и затем их вселили в нас, чтобы они определились, следовать им добру или злу. Об этом мнении моего соседа не было известно при его жизни, но после смерти обнаружили это в его книгах; поэтому прах покойного выкопали из земли и похоронили за пределами церковного кладбища.

Душа. А кто это был?

Джусто. Неужели ты его не помнишь? Маттео Пальмиери. Но скажи-ка, как ты думаешь, был он за это осужден на вечные муки?^[521]

Душа. Нет, я так не считаю; ведь даже и придерживаясь этого ошибочного мнения, он был богобоязненный, благочестивый, любил ближнего, ты же сам, должно быть, помнишь; в этом ведь и заключается вся христианская религия. Так что вряд ли человек такого доброго и мягкого нрава, лишь из-за того, что придерживался подобного мнения, которое к тому же представляется не противоречащим славе Божией, был осужден на вечные муки. Тем более, ведь он не думал, что ошибается, и всегда был готов в случае необходимости согласиться с обратным; он это открыто признает в своих сочинениях.

Джусто. Так ты, стало быть, не хочешь сказать, что как тело его было извлечено из земли по приказу тогдашнего главы флорентийской Церкви, так и душа была отослана в ад?

Душа. Горе бы нам, если бы в их власти было отсылать нас в ад; ведь, как они утверждают, в их власти извлекать души из чистилища, тем не менее они извлекают лишь тех, кого им заблагорассудится, и делают это за определенную мзду; точно так же они отправили бы в ад все души, которые им не повинуются, какими бы они ни были.

Джусто. До чистилища мне мало дела, ведь надо купить буллы, чтобы вызволить кого-нибудь оттуда.^[522]

Душа. Буллы больше не дают, ведь хотя они позволили священникам накопить много денег, они принесли им такой большой вред, что пришлось прекратить это дело.

Джусто. Какой вред?