Сочинения. Воспоминания. Письма

– Их похитил хитрый твой враг Эрлик. Мы хотели известить тебя, но долго не находили.

Рассердился Ульгень, но не пустился в погоню. Пришлось бы тогда бороться с Эрликом, но не раз убеждался Ульгень в том, что Эрлик сильнее и хитрее его и побеждает его. И закричал Аргут на жену свою:

– Я – Ульгень, создатель жизни, и ты от Эрлика не сохранила детей божеского происхождения?!

Сквозь слезы сказала жена:

– Копейка тебе цена, если ты – бог и не знал о похищении, и ничего не сделал для спасения. Что же могла сделать я, женщина, когда Эрлик, бог зла, сильнее тебя – бога добра Ульгеня? Если бы я была женой Эрлика, наверное, не случилось бы похищения моих дочерей.

Рассердился Ульгень и сказал:

– В наказанье за то, что ты оскорбила меня как создателя жизни, пойдешь ты на гору и там оплакивай своих дочерей вечные времена, пока существует земля. И потечет река, и будет названье ей – Катунь…

Вот и все. И опустели юрты Аргута, и пастухи стали хозяевами огромных стад Аргута.

Потекла новая река Катунь. Там, на высокой горе, сидит мать и оплакивает своих дочерей.

А Ульгень созвал духов Курмоси и стал советоваться, что делать.

Что сказали духи добра Курмоси

– Мы знаем, хитер Эрлик. Что мы можем сделать? Только узнать, где находятся твои дочери, и сообщить. Мы уже видим, что победа осталась за Эрликом. Бог зла торжествует. Здесь твое царство, Ульгень. Алтай под твоей властью, но уже стали проникать создания Эрлика и на Алтай. Свою жадную лапу Эрлик протягивает и к твоему царству – Алтаю. Там, в своем царстве, Эрлик творит новую жизнь. Он обворовывает тебя, и до сих пор он творит из железа. Он создал большую черную змею, которая пожирает лес, дымит и в утробе своей тащит к нам в Сибирь рабов Эрлика. Дымом покрываются травы алтайские и наши сердца, а змеи ползут, ползут и дымят. По великой реке Иртышу плавают огромные железные утки, шлепают воду круглыми лапами. И эти утки из железа и дерева везут нам в Сибирь рабов Эрлика. И даже, охая и вертя круглым носом, прилетала в Алтай железная птица, и она будет возить рабов Эрлика. Что ты делал? Ты жил в Алтае и радовался созданной жизни, и отдыхал, а Эрлик – он продолжает теперь без твоей помощи по твоим замыслам творить новую жизнь из железа.

Мы видели, как вертятся колеса на мельнице. Мы видели, как жернова выплевывают ручьем муку, и, поверь, настанет время, когда Эрлик соорудит такую машину, которая убьет нас всех. Мы будем как трава, скошенная для удобрения, для питания рабов Эрлика. Горе нам! Горе! Ульгеню конец приходит. Пока ты охотился в горах Алтая с черно-коричневым беркутом, сюда Эрлик присылал отряды казаков, они ставили двуногих длинноносых журавлей, и перепелками кричали журавли: тра-та тра-та – и косили аулы киргиз. Каждый киргиз как травинка. Копны наметали из тел киргизских. А срезать юрту этой машине легче, чем волосатику-жуку перекусить волосок,

Рассердился Ульгень, давным-давно так не сердился, и закричал на духов Курмоси:

– Не хотите ли вы переметнуться на сторону моего врага – Эрлика? Может ли он сравняться со мной, творцом жизни? Не я разве создал мошку, самую маленькую мошку? Кто найдет кишки у мошки? Кто найдет глаза у мошки? А вы тут восхищаетесь грубой птицей из железа. Вы тут удивляетесь, что машина убивает. Но разве мой маленький, черный, размером с горошину, паук каракурт не убивает укусом огромного верблюда? Напрасно вы унываете. Не злому Эрлику победить творца жизни – Ульгеня. Даю вам слово: никогда не будут рабы Эрлика властителями Алтая. По-прежнему будут стоять аулы. По-прежнему в кедровых лесах будут бродить дикие звери. А кучки пришельцев из городов нам не страшны. Никогда города не будут стоять на горах Алтая! Никогда на ледниках не будут построены их каменные дома, и никогда не будет вырублен кедровый алтайский лес. Никогда звери Алтая не будут уничтожены. По-прежнему, как много веков тому назад, будут шаманы колотить в бубны и узнавать через вас, духов добра, мою волю.

И сказали духи Курмоси:

– Мы верим великому творцу жизни, премудро все так создавшему, и потому мы полетим быстрее южных ветров и в самом скором времени узнаем, где твои дочери, и сообщим тебе, Ульгень, великий творец жизни.

Что случилось с дочерьми Ульгеня

Ичменев приказывал, и все девять дочерей Ульгеня повиновались ему, как будто это был их отец. Повиновались охотно, потому что однообразие алтайской жизни надоело дочерям Ульгеня. Они думали, что вся земля – это только Алтай. А оказалось, есть еще другая жизнь.

Дорогой Ичменев угощал их шоколадными конфетами Крафта. Вокзалы, буфет, ножи, вилки, часы, звонки, лакеи, столы, стулья, паровозы – все это было ново и занимало молодых девушек. Смотрят в стекла окон: мелькают столбы, несется поезд, несутся и они к неведомой жизни. Про Алтай и забыли.

Пассажиры удивленно смотрят на цветные костюмы девушек и удивляются красоте необыкновенной. Спрашивают Ичменева, где он взял и куда везет этих девушек. Смеется Ичменев и говорит: