SOD. Проект Фрактал

…Последняя встреча, по их просьбе, произошла в Нагатинской пойме, на вечно пустой аллее, засаженной рябинами с золотистыми стволами. Рябины тогда цвели, и Эри на всю жизнь запомнила этот странный, ни на что не похожий запах – раньше она не обращала на него внимания, но после встречи запах въелся в память, как кислота в металл.

Они пришли пешком, причем шли явно от станции метро, от старой Автозаводской; в этот раз никаких очков на черном не было, зато у рыжего имелась легкая поясная сумка, совсем маленькая. В такую, при большом желании, можно запихнуть сигаретную пачку, зажигалку, да ключи от квартиры, и то при условии, что связка маленькая.

– Ну так что? – спросил рыжий, когда они поравнялись с лавочкой, на которой сидела Эри. – Пойдем куда-то, или здесь посидим?

Идти Эри никуда не хотелось.

– Давайте здесь, – решительно сказала она. Кажется, черный вздохнул с явным облегчением. Ему тоже не хотелось уходить с этой аллеи, и Эри это каким-то образом сумела почувствовать.

Безлюдье. Светлое летнее небо, и ни одной живой души, только слабый ветер гладит листья рябин. Абсолютной тишины тут не было, да и быть не могло, аллея соседствовала с шумным и оживленным проспектом, но деревья и кусты глушили звуки, они терялись в листве, становились далекими и смазанными. Словно тут, на этой аллее, они трое оказались в какой-то иной реальности, связанной с внешним миром весьма опосредовано и зыбко.

– Ты не передумала? – черный сел рядом с ней на лавочку. Рыжий пока что стоял и теребил в руках сорванный с рябины ажурный лист.

– Нет, – покачала головой Эри.

Она пыталась.

Она честно пыталась передумать, и в мыслях выстраивала свою жизнь – такой, какой бы она стала, если бы… если бы их не было. Совсем не было. От мыслей этих ей становилось настолько тоскливо и тошно, что хотелось выть. Все эти накатанные дороги и проторенные пути, и даже мысли о подобных дорогах и путях, вызывали у Эри инфернальный ужас и полное непонимание. Как можно так жить? Как можно этому всему радоваться? Что в этом хорошего – быть как все? Выйти замуж – за кого? За какого-нибудь потного, вонючего, самовлюбленного козла с вечно пахнущими прелью ногами и потными подмышками; каждый день стоять у плиты, чтобы его накормить, а ночью терпеть его прикосновения? Да еще и рожать ему в год по ребенку? Тогда уже пошла мода на трёх, а то и четырех детей в семье, преподаватели в школе наперебой трещали о женском предназначении и семейном счастье, вот только у Эри эти речи вызывали одно лишь стойкое отвращение, и не более того. Она не знала, какой она хотела бы видеть свою жизнь; на тот момент она четко знала только одно – жить вот так, «как все», «не хуже других», и так далее – для нее невозможно, лучше умереть сразу.

Были ли это в тот момент юношеский протест, максимализм, бунт? Нет и нет, и еще раз нет. На бунтовщика и максималиста Эри просто не тянула. Совсем не тот склад характера, не те стремления… собственно, стремление было тогда только одно. Да оно одно и осталось в результате.

– Ты подумала на счет маленьких целей, которые по силам? – спросил черный. – Не ставь перед собой сверх-задач, лучше…

– Лучше отдайте мне то, о чем я попросила, – перебила его Эри. – Если, конечно, вы что-то принесли. Если нет… я проверила. На нашу крышу попасть очень даже просто, чердак не закрывается. Так что надолго я не задержусь.

Черный опустил голову. Рыжий тоже сел на лавочку, продолжая крутить в пальцах рябиновый листик.

– Ты не хочешь хотя бы попробовать? – спросил он осторожно. – Поверь, это не так плохо, как тебе сейчас кажется.

– Я не буду пробовать, – покачала она головой в ответ. – Если я не могу быть с вами, зачем мне быть вообще?

– Это жестоко, – заметил черный. – И это шантаж.

– Ну да, – кивнула Эри, которая и сама давно всё поняла. – А то, что вы делаете, не жестоко, и не шантаж. Если вы знали, что всё… что всё вот так получится, то зачем вы вообще пришли?

Они беспомощно переглянулись.

– Не могу ответить, – черный отвернулся. – Пришли… знаешь, когда ты посмотришь свой архив, ты, наверное, поймешь, почему мы пришли. Будь ты на нашем месте, ты бы тоже пришла, наверное. Хотя как знать…

***

– Ты поняла потом, почему они приходили? – спросил Ит.

– Угу, – кивнула Эри. – Они тосковали. У них была на самом деле паршивая жизнь, наверное, даже хуже, чем моя. И они ужасно тосковали.

– По чему именно? – уточнил Скрипач.

– По свободе. Все мы, как позже выяснилось, тосковали по свободе. Ладно, давайте дорасскажу, совсем немножко осталось.

***

Пластинка просто растворилась у нее в ладони, а безвкусную таблетку пришлось проглотить. Она ничего в тот момент не почувствовала, лишь дома, к вечеру, у нее разболелась голова – но Эри никак не связала эту боль с пластинкой и таблеткой, она решила, что голова болит из-за внезапно наступившего тепла. Тем более что голова болела и раньше. Эка невидаль…