Содержательное единство 2007-2011

Я был бы счастлив, если бы это касалось только нашей – весьма специфической – политической мысли. Но ровно то же самое осуществляет и западная политическая мысль. Загадка упорства, с которым это осуществляется, могла бы составить предмет отдельного исследования. Но я не хотел бы слишком далеко уходить от основной темы. Поэтому скажу лишь, что в основе этой загадки лежит триумф глобального легкомыслия.

А в основе триумфа глобального легкомыслия? Ну, вот… Начнешь разбирать – опять уйдешь от существа темы… Многое лежит в основе… Это называется смерть метафизики, смерть значения и знака, смерть смысла…

Постмодернизм реально вытесняет всей своей агрессивной мощью ту классику, которая постулирует наличие у явления хоть какого-то смысла, не тождественного буквальности этого самого явления. Если считать, что суть человека в поиске подобного смысла, что сама мысль основана на подобном поиске, то, конечно же, отказ от смысла – это отказ от разума. Причем воинствующий отказ.

Но этот-то отказ откуда проистекает? Он проистекает из того, что разум капитулирует перед сложностью реальности. У разума нет новых аппаратов для освоения реальности. А старые аппараты не срабатывают. И тогда разум отказывается от аппарата как такового. То есть от этого самого "what is" (рис.4).

"What is" обязательно нужен аппарат для "расковыривания" реальности. А как иначе он обнаружит что-то большее, чем буквальность явлений? Как проникнет на глубину? Но старый аппарат умер. "Ну, и слава Богу! – говорит Постмодернизм. – Нам-то аппарат вообще не нужен! Мы воспеваем буквальность! Кобель, запрыгивая на сучку, о смысле не спрашивает и к Данте не апеллирует. Вот он и прав".

"What is" востребует для "расковыривания" реальности новый познавательный аппарат. Но реальность все сложнее, и новый аппарат действительно требует огромных усилий, почти не соразмерных состоянию разума. "Вот-вот, – подхватывает Постмодернизм. – Ну, так и шел бы он куда подальше вместе со своими усилиями! А нам они не нужны! Мы и так все опишем. Путин – это Путин. Медведев – это Медведев. И точка.".

И тут важно понять, чем чреват подобный подход. Во что он, в конечном счете, переводит это самое легкомыслие.

От легкомыслия – к пошлости

Легкомыслие неотделимо от пошлости. А пошлость – это не глупость и не мелочь. Это скользкие ступени, ведущие в ад подполья. У пошлости есть градация. У нее есть враги. Она, по сути своей, является технологией. Война с пошлостью предполагает возвращение к тому, чего пошлость не хочет – к содержанию явления. Если мы не закрываем наш клуб "Содержательное единство" и не хотим менять названия (а мы и не закрываем, и название менять не хотим), то мы должны воевать за содержание. То есть воевать с крепчающим маразмом пошлости, с заразительным легкомыслием.

Как с этим воевать? У подобного рода явлений есть то, что я называю фокусом (рис.5).

Что такое "фокус явления"? Пока что ни я, ни собравшиеся не готовы превращать нашу аналитику в философию. И посвящать отдельные заседания роли метафоры в научной теории. Может, нам когда-нибудь придется это сделать, но не сейчас. Поэтому я скажу лишь, что фокусы – это некие центры, вокруг которых собираются семантические поля пошлости. В каком-то смысле можно сказать, что это мантры (рис.6).

Любая система высказываний имеет вид планетарной системы. Фокус – это Солнце данной планетарной системы. А поскольку между планетами (единицами высказываний) имеются и горизонтальные связи, то система высказываний, или семантическая система, напоминает паутину (рис. 7).

Эта система может быть абсолютно корректно названа "семантической паутиной". Такие "паутины" можно специально построить. А можно и сотворить органическим путем, не отдавая себе отчет в замысле. В любом случае, в центре паутины – паук. Он же – фокус семантической системы.

Подобные паутины создаются для того, чтобы в них могла (и должна была) запутаться мысль. Создаются они культурой постмодернизма. Я уже много раз говорил, что постмодернизм – это не особое узкокультурное "рафинэ". И не иные допуски на ненормативную лексику в поэзии или в прозе. Постмодернизм – это могущественная политическая культура, объявившая войну очень многому – проекту Модерн, проекту как таковому, проекту Человек, Истории.

Посторонние данной теме люди могут заподозрить меня в преувеличении или даже теории заговора. Но речь идет об открытом процессе. Постмодернисты открыто объявили войну всему этому. И эта война идет. Пока она носит только культурный или информационный характер. Но это лишь начало.

Одной из враждебных постмодернизму субстанций является мысль как таковая. А для войны с нею создаются, в том числе, и семантические паутины. И опять же, я не преувеличиваю. Все, кто читал теоретиков постмодернизма, знают, что мысль, претендующая на познание явления, объявляется главным врагом. Именно врагом. Для постмодерниста мысль – это гнусное творение Просвещения, которое надо умерщвлять, и безжалостно. Умерщвлять – значит запутывать в паутину.