Содержательное единство 2007-2011

Говоря о всеобщей незаинтересованности, я, конечно же, ставлю во главу угла фундаментальную и, как мне кажется, доказанную приведенной выше информацией, незаинтересованность власти в том, что только и может обеспечить базу ее поддержки в общественном сознании. То есть наличия этой самой единой картины произошедшего. Нет этого единства – откуда возьмется искомая политическая стабильность?

Мы видим, что власть или не может, или не хочет обеспечить все то, что способно сформировать такую единую картину произошедшего. Но мне давно уже неинтересно зацикливаться на изъянах в поведении власти.

Прежде всего, зацикливаться на чем-либо – всегда высокоиздержечно для разума и души.

Кроме того, эти изъяны так очевидны! Да, их надо показать! А также рассказать, как надо было бы их исправлять. Но очень скучно, неинтересно с научной и любой иной точки зрения – их смаковать. Ты превращаешься при этом из математика, занимающегося нерешенными проблемами, в педагога по арифметике в первом классе начальной школы. Согласитесь, весьма прискорбное, не греющее ни душу, ни разум ученого превращение.

Добавим, что смаковать эти изъяны (причем с искренним удовольствием) будут по понятным причинам те, кого меньше всего интересует то, что интересует нас – исправление этих изъянов. Приди смакующие к власти, изъянов будет еще намного больше.

И наконец, власть нынешняя хороша только в одном, причем достаточно прискорбном, смысле слова. В том смысле, что она хоть как-то, но существует. Я выше показал все изъяны этого существования, всю степень стратегической бессмысленности продления подобного существования. И тем не менее. В каком-то смысле слова власть все же обладает тем, что можно назвать существованием. Это существование сродни гниению, оно, повторяю, не имеет в его нынешнем качестве никаких стратегических перспектив. Но это все же существование.

Существует ли общество? Существует ли оно вообще? Имеем ли мы право принимать его существование за аксиому? Существует ли хоть что-то, обладающее какой-то социальной организацией, которая, если ты говоришь об обществе, то есть о социальном организме, социальной структуре, – немыслима, если нет чего-то наподобие самоорганизации?

Как мне кажется, это все же главный вопрос. У кого на поводу идет общество? У тех, для кого произошедшее является поводом, чтобы так или иначе самовыразиться? А почему общество идет у них на поводу? Разве произошедшее не обладает для него ценностью безотносительно к чьим-либо самовыражениям? Но если бы оно обладало этой ценностью (хотя мне лично совершенно непонятно, как оно может ею не обладать!), то общество сформировало бы заказ на какое-то понимание происходящего, способное не сводиться целиком к этому самому самовыражению. Или, по крайней мере, на самовыражение, сопряженное с погружением в реальность, а не полностью оторванное от этого погружения.

Но общество явно влечется за теми, кого я называю "поводизаторами". Что? Оно влечется потому, что власть не влечет его в другом направлении? А вас лично убеждает подобный аргумент, подобная схема оправдания такой влекомости общества? Меня, например, такая схема абсолютно не убеждает. Если меня лично власть не повлечет за собой к благу, то это не значит, что я повлекусь к злу, так ведь?

Так-то оно так. Однако поразительная влекомость общества за теми, кого я называю "поводизаторами", требует, как минимум, исследовательского внимания. Есть ли эта влекомость на самом деле? Так ли она велика, как это представляется вашему покорному слуге? Так ли пагубна? Короче, наступило время заняться аналитикой этой самой "поводизации".

Для меня, кстати, почему-то впервые стало понятно, что повод, с помощью которого влекут куда-то домашних животных (коней, ослов и так далее), и повод, как то, что мотивирует движение человека в определенном направлении ("скажите, есть ли у вас для этого ПОВОД?"), – это в каком-то смысле одно и то же. По крайней мере, неслучайно, что в русском языке две такие влекомости обозначаются одним и тем же словом. Это просто не может быть случайным, не так ли? В языке нет ничего случайного.

Уступив соблазну подобного короткого лирико-семантического отступления, я перехожу к аналитике этой самой "поводизации".

Часть 7. "Поводизация"

Необходимо вернуться к определению используемого термина.

"Поводизация" – это использование неким субъектом (личностью, группой лиц, средством массовой информации и так далее) произошедшего в качестве информационного повода. Отсюда и слово "поводизация". Причем произошедшее для "поводизатора" является поводом пропихнуть любезную ему точку зрения (оценку, идеологему и так далее). Главное тут состоит в том, что пропихивающего АБСОЛЮТНО не интересует произошедшее. То есть то, что создало для него этот самый информационный повод. Как мы видим, термин носит достаточно строгий характер. И не имеет ничего общего с модной ныне страстью к новоязу ради новояза. Тем, кому недостаточно термина, предлагаю образ.