София в парандже

Дост не подчинился. Вместо камеры пришел Рашид со своими охранниками и отвел Масальски в дальний угол:

– Зачем тебе пленные, дорогой, и камера?

– Ты знаешь, кто это?

…

– Я пробил по базе данных ДНК. Коммандер ВМФ США Даглас Сикерд. «Морской котик» с базы в Рота, Испания. Действующий.

– Тогда что он делал здесь с русскими и грузинами?

– Хороший вопрос. Это мафия. Думаю, его послал Хулио. И придут еще и еще.

– И что делать?

– Надо убрать Хулио. И договариваться с тем, кто придет ему на смену. А сделать это может только Сикерд.

– Допустим. Но зачем пленные?

Масальски подавил раздражение – все надо объяснять.

– Он – «морской котик», поэтому говорить не будет, как ты его ни пытай. А времени колоть его у нас нет. ЦРУ и Пентагон ищут его, они уже начинают присматриваться к Болгарии. Страна маленькая. Нам надо привязать Сикерда к себе с гарантией, а потом выпустить. Сделать это можно только одним способом – заставить его расстрелять заложника перед камерой. Одеть его в форму… я тоже надену, но «светиться» не буду, надену маску. Если он это сделает – он наш. Военный трибунал этого не поймет…

– Хорошо придумал, да… – цокнул языком Рашид.

– Вот поэтому мне нужна камера и пленные.

– Подожди…

– В чем дело?

– Их трое, дорогой. А тебе нужен один, так? Ну, два в крайнем случае.

– Тебе не все равно – один, два…

– Не все, дорогой. Этот русский. Я его продам за сто тысяч Исламскому государству, чтобы они отрезали ему голову на камеру. Русские дорого стоят.

– Что в Коране говорится про жадность, не напомнишь? – плюнул с досады Масал ьски.

– Нет, дорогой. Я не помню, что в Коране говорится про жадность. – Рашид был сама любезность, как и всегда, когда говорил о смерти или конфликтовал с кем-то. Если Рашид становился медоточиво любезен – самое время проверять, на месте ли пистолет.

– Я тоже не помню. Но помнить не мешало бы. А грузин тоже тебе нужен?

– Два – нет, а один не помешал бы.

– Зачем?

– Откуда мне знать, дорогой, – пожал плечами Рашид. – Может, его ИГ купит или Талибан. Я помню, Грузия в Афганистане много воевала. Может, Талибан захочет напомнить о себе. Смерть человека всегда чего-то стоит…

– А жизнь?

– Жизнь? Жизнь стоит намного меньше…

– Слушай, Рашид, почему ты такой жадный? Твоя жадность доведет тебя до беды рано или поздно…

– Ты родился в хорошей стране, американец. Никогда не знал нужды. Я родился в Иордании, на чужой земле. Моя мать была изгнана из моей страны, а отец убит. Мы жили даже беднее, чем палестинцы, потому что палестинцам помогали, а до нас, до иракцев, не было никому никакого дела, мы были изгоями, париями из-за Саддама. Нас никому не было жаль. Потом мы перебрались в Ливан, и в девять лет я работал на поле местного фермера, а он платил мне меньше доллара в день. А ты спрашиваешь, почему я такой жадный.

– Моя школа была в дурном районе, Рашид, – придурившись, заговорил Масальски. – Я был одним из немногих белых там. Мать собирала мне поесть в школу, но одна из ниггерских группировок все отнимала. Каждый день. Они звали себя «буббами». Я никогда не говорил об этом матери – мне было стыдно ей признаться, что ту еду, которую она каждый день мне готовила, жрали ниггеры. Знаешь, что я сделал потом?

…

– Когда мне было тринадцать, я угнал машину. Дешевую… неприметную машину. У меня еще не было пистолета, но я знал, где собираются эти типы. Главным у них был парень по имени Вашингтон. Когда он вышел из своей тачки и переходил дорогу со своей телкой – я нажал на газ. Это было легко…

Обычно Рашид относился к Масальски с этаким снисходительным панибратством. Но не сейчас. Не сейчас…

* * *

ПРЕДМЕСТЬЯ СОФИИ, БОЛГАРИЯ

Ночь на 21 сентября 2016 года

Генерал Драгомир Стоянов – человек очень опытный. Он был не политическим назначенцем, но бывшим криминальным инспектором, прошедшим все ступени служебной карьеры, в том числе и ступень начальника полиции Софии, прежде чем занять место министра МВД. За свою жизнь Стоянов повидал немало преступников, в том числе убийц. Но он никак не мог представить, во что превратилась его дочь Катя. Что она, его дочь, которую он встречал из роддома на служебной машине, за что потом получил взыскание, не просто оступилась, а перестала быть человеком и стала монстром. Монстром, для которого те, кто не такие, как он, кто не принял ислам в радикальной его трактовке, – враги, подлежащие уничтожению. Даже если это отец, мать, брат, племянник…

Еще трагичнее было то, что это была история любви. Любви, можно сказать, до гроба. Вопрос только – до чьего…

* * *

ТРАБЗОН, ТУРЦИЯ

2002 год

Турция всегда интересовалась Кавказом и готова была поддержать любые антироссийские инициативы на той территории.