Софийские рассказы

Письма же свояка были вполне культурными. Осведомив меня, что черешню, и раннюю и позднюю, уже убрали, он писал мне, что хлеба заколосились и скоро должны войти в стадию молочновосковой спелости. Комбайны стояли на нивах, заправленные горючим, чтобы не терять ни секунды в напряженный сезон, ведь, как говорят, день год кормит. Он сообщал мне, кроме того, что на праздник, после того как выполнил свои трудовые обязанности перед селом, ходил ловить рыбу неподалеку от дряновской пещеры — природной достопримечательности их городка и всей нашей родины. Пошутил, что Иван мог бы стать знаменитым рыболовом, если, разумеется, имел бы больше терпения в этом деле, как, впрочем, и в других делах. Еще он писал, что жена моя варит вкусную уху и учит этому искусству свою сестричку. В небе кружат ястребы, унося время от времени кур и другую домашнюю птицу с монастырского двора. Иногда над историческим местом появляется крупный орел, который подолгу парит над ним, а потом исчезает. Хозяйство монастыря благодаря бухгалтерии развивается хорошо, но игумен продолжает жить старыми настроениями, пользуясь покровительством тырновского владыки… Был этот игумен мастером готовить сливовую ракию, настаивал ее на сорока травах, собранных в чащах горных балканских лесов. А по торжественным дням приглашал его, свояка, отведать ракии, но свояк отказывался, потому как имел отрицательное отношение к алкоголю с самого 1938 года, когда вступил в общество трезвенников.

Ни в одном письме свояка не было и намека на то, чтобы я прислал денег или еще чего-нибудь для моих отпускников. Они полностью были на его содержании, в результате чего мое спокойствие еще больше возросло. «Вот новый человек, — подумал я, — в полном смысле этого слова, с какой стороны ни посмотри». Так прошел июль, наступил август. Я был счастлив. Счастье мое стало еще полнее, когда я получил первый рассказ свояка «По течению пенистой речушки». Рассказ был подписан фамилией Л. Харамиев, а для меня он приписал, что Харамиев — это псевдоним, взятый из народных песен, и в будущем, когда мне встретится эта фамилия, чтобы я знал, что принадлежит она ему, свояку, а не кому-либо другому. Он просил меня сообщить мое мнение о рассказе, а также отнести его непременно в молодежное издательство главному бухгалтеру, с которым, как писал свояк, они учились когда-то в Свиштовской торговой гимназии.

Рассказ мне очень понравился. Главными героями в нем были свояк и мой Иван с удочками. «Вот, — подумал я, — как становятся известными люди, увлеченные своими буднями. Это, может быть, даже улучшит оценки Ивана, если я покажу рассказ классной руководительнице Игнатовой, которая начала немного сомневаться в его умственных способностях». Но времени искать Игнатову у меня не было, так как свояк постоянно звонил мне по телефону и опрашивал, отнес ли я рассказ главному бухгалтеру и почему все еще медлю, по каким причинам. Он так взбудоражил меня своими частыми звонками, что я, как только слышал телефонный звонок, вздрагивал и бежал к аппарату, опасаясь, не случилось ли какого несчастья на этой речке, где полно подводных скал, впадин и всяких неожиданностей. Как бы там ни было, вопрос уладили и рассказ «По течению пенистой речушки» отпечатали в пионерской газете «Септемврийче» при содействии главного бухгалтера, сказавшего, что из недр народа вырастают новые силы, которым нужно давать дорогу. Я сообщил обо всем этом свояку, и он прислал мне новый рассказ, который, однако, не опубликовали из-за наплыва других конкурентов. Но от этого свояк не впал в отчаяние и выслал мне свой третий рассказ. К концу августа у меня уже скопилось несколько его рассказов, которые я не знал, куда сбыть. А телефон звонил и звонил непрерывно, и мы потратили на переговоры приличную сумму денег. Чувствую, надоел я и редакторам, потому что однажды в какой-то редакции мне сказали довольно резким тоном:

— Передайте этому Харамиеву, чтобы он поменьше писал, а побольше думал!