Софийские рассказы

— Так, к слову… Увидел я, что вертятся они около гостиницы, в парке, на скамейке… Будто бы случайно встретились. А она маленькая такая, хитруша, удочку забрасывает. «Прочитали ли вы книгу?» — спрашивает. А он ей: «Да, прочел». — Могу ли я ее получить?» — «Да, можете, только нужно немножко подождать, сейчас я поднимусь наверх, в гостиницу». В два прыжка взбежал по лестнице, начал копаться в комнате, искать что-то, потом смотрю — высунулся в окно, свистит ей. Я сразу смекнул, в чем тут дело. Спрятался за бетонной колонной у входа и жду. А он знай себе свистит. Она поколебалась немного, потом ответила: «Не могу». А он: «Ты мне должна показать какую». А она: «В синей обложке». — «Тут две синих». — «Тогда неси две». — «Не могу. Поднимись на минутку». Она все никак не могла решиться, а он настаивал. Потом вдруг: «тук-тук-тук» — идет… Притаился я за колонной. И выхожу: «Извините!» Она сразу отпрянула. «Куда идете?» — «В гостиницу». — «К кому?» — «К товарищу Масларскому». — «К какому Масларскому?» Она на меня смотрит удивленно. Отступает еще на один шаг. Понимает, что я ей ловушку подстроил. «У вас здесь только один Масларский», — говорит она. «Нет, — отвечаю я. — Здесь два Масларских. Один — Евгений, Генчо его еще называют. А другой — Марин Масларский, в нашей гостинице товарищ новый». Как она твое имя услышала, сразу развернулась, будто ее, извиняюсь, ударили… А этот, молодой, все из окна продолжает высвистывать. Я едва сдержался, чтобы не прыснуть со смеху… Очень уж смешно, что у вас одинаковые фамилии… Может получиться какая-нибудь ошибка.

— Например?

— Например, она может вас перепутать… И он Масларский, и ты Масларский.

— Ну хватит! — резко сказал я и положил ему руку на спину. — Иди-ка занимайся лучше своей гостиницей!

Он от удивления рот открыл. Вид у меня, наверное, был крайне свирепый. Когда я выходил из столовой, стекла в окнах слегка позванивали.

Солнце уже взошло. От берез по траве потянулись ажурные тени. По улицам, обгоняя друг друга, ехали к заводу люди на велосипедах. Утренняя смена шла на работу. Из чердаков вылетали стаи голубей.

Я, ободренный говяжьей чорбой, освободился от яда ревности, излив все свое недовольство на несчастного директора, который, наверное, так и остался стоять с открытым ртом, глядя на улицу.

Вскочив в машину, я быстро понесся к заводу. На автобазу прибыл рано. Коллеги мои без дела слонялись по двору. Среди них был и бай Драго, муж уборщицы. Вместе со своей женой Златой и дочерью Виолетой (портрет которой, как вы помните, лежал в портмоне молодого Масларского) он жил в чердачном помещении общежития. Мне было не до встречи с бай Драго, потому что он, как и Гном, действовал мне на нервы. Бай Драго сразу же стал упрекать меня, что я не зашел к нему в гости. Пока продолжался наш разговор, подошел бригадир Иванчев и подал график дневных маршрутов. Он напомнил мне, что в обед я должен вернуться к суперфосфатному цеху, там состоится производственное собрание по кадровым вопросам. Бай Драго тут же вмешался и сообщил мне, что мы, наверное, будем создавать бригаду коммунистического труда, которая фактически уже существует, но еще не оформлена юридически. Иванчев попросил его не говорить о вещах, в которых бай Драго ничего не смыслит, а тот осадил его, сказав, что он хоть и не начальник, но право голоса тоже имеет. Я уже хотел вмешаться в их спор, но потом подумал, что не стоит наживать себе еще врагов, потому что и без того нынешним утром я, как сказал бай Драго, в бутылку полез. Не знаю точно, что подразумевал под этим бай Драго, но он, по всей видимости, имел основание так говорить, потому что бумаги мои действительно были не в порядке и левая передняя шина «зила» спустила. Иванчев приказал мне ее подкачать. Я тут же сделал это и дал задний ход, чтобы выбраться со двора автобазы и поехать к суперфосфатному, где меня ждали мешки с удобрением.

Когда я поехал, бай Драго вскочил ко мне в кабину грузовика. Так я снова попал к нему в лапы. Он начал говорить мне о том, что нам надо бережнее обращаться с человеческим материалом, всегда держать руку на пульсе молодежи и никогда не позволять молодым попадать в сети чуждых нам элементов, которые только того и ждут. Я слушал его, но ничего не понимал. Заканчивая свою запутанную речь, он ухмыльнулся и доверительно сказал мне:

— Увивается один возле моей Виолетки. Надо посмотреть, что из этого выйдет. Может, и зятем мне станет…

Я понял, что речь идет о молодом Масларском, и спросил:

— Почему бы и нет?

— Злата его одобряет. Пора уже Виолетке!

— И я так думаю.

— И Злата так думает.